Злата Косолапова - Возвращение под небеса

«Просто надо подождать, — в очередной раз сказал себе Орлов, отвлекаясь от воспоминаний. — Соболев должен появиться с минуты на минуту…».

Алексей крепче сжал руку Юли и с болью посмотрел на жену. Вот она, его возлюбленная — молодая и прекрасная, непоколебимо оптимистичная и целеустремлённая. Алексей любил в ней всё — её изящные губы, большие ореховые глаза и медные волосы, россыпь веснушек на тонкой переносице, её волю к жизни и бесконечную храбрость.

Те самые волю и храбрость, благодаря которым она буквально цвела, неустанно стремилась к свету и никогда не унывала. Никогда.

Юля судорожно выдохнула, и Алексей поспешно поднял взгляд на свою усталую и измученную жену, с бледным как полотно лицом, на котором веснушки выглядели чуть ярче, чем обычно, и полуопущенными в изнеможении тяжёлыми веками.

Юля лежала на старом низком столе, её волосы были собраны в хвост на затылке. Она была одета в одно из своих любимых платьев — нежно-голубое с белыми цветами. Оно была разодрано теперь, испачкано в крови…

Орлов едва мог видеть свою Юленьку такой. Сейчас он готов был свернуть горы, чтобы хоть что-нибудь сделать, чтобы хоть как-нибудь помочь своей жене, а не сидеть и не прятаться в этих жутких подвалах, где тёмные коридоры с разрушенными стенами расползались под старым зданием одного из учебных корпусов МГУ.

За эти годы воздух здесь стал слишком влажным, слишком тяжёлым. В этих стенах время застывало, и часто так бывало, что после долгих часов безотрывной работы Орлов никак не мог понять день сейчас или уже давно глубокая ночь. Тогда освещенные редкими лампами коридоры начинали по-настоящему пугать и, заходя в собственный кабинет, в подвальные помещения или заворачивая за угол, Орлов частенько вздрагивал, боясь обнаружить какого-нибудь мутанта с пустошей, случайно пробравшегося сюда.

Алексей тихо вздохнул, отвлекаясь от мыслей, он прикрыл глаза рукой. Его сердце разрывалось.

Его Юля, его Юленька…

Его любимая жена умирала.

Она умирала от раны здесь, в этой лаборатории, где он работал многие годы. Здесь, где он почти закончил дело своей жизни, результат которого и был спрятан в капсуле Вереска. И именно ради этого результата сюда и явился Джон Райс.

Орлов горько усмехнулся — Райс никогда не получит НетРадин, даже если бы он привёл сюда весь Риидор. Капсула Вереска — это не сундучок с кривым замочком и даже не пуленепробиваемое стекло…

Но вот только какова цена?…

Юля умирала, и ничто не могло этого изменить. Если они не выберутся из этой тесной подсобки в ближайшее время, её уже нельзя будет спасти. И он больше ничего не сможет сделать для неё, как не может сделать и сейчас, когда за дверью рыскают риидоровские боевики, пуская пулю в лоб каждому встречному не из «своих».

Орлов зажмурился, сжав руку Юли.

Нет… Он не верит в то, что происходит.

Он не верит, что Юля умрет.

Алексею было страшно. Страшно не только потому что он останется без любимой жены, которая разделила с ним лучшие годы его жизни, не только потому что останется без единственной женщины в этом мире, которую он любил…

Он боялся за дочь, которая была всем сердцем привязана к матери. Их Машеньку, которая так искренне, так сильно любила свою маму.

«Ей будет сложно без матери», — подумал Орлов.

И эта мысль острой иглой пронзила его сознание. Алексей почувствовал нарастающую скорбь — жуткую, колючую, надрывную. Он перевёл взгляд на бледную, уставшую жену.

Она ровно, но тяжело дышала, прикрыв глаза, лежала так безмятежно и тихо, словно бы просто спала. Орлов подумал, что если Юля протянет ещё немного, то у неё будет шанс выжить. Соболев с ребятами должно быть уже в двух минутах отсюда…

Как только они придут, Алексей сразу же перенесет Юлю во врачебную часть и окажет ей всю необходимую помощь.

Орлова словно выкинуло из мыслей. Неожиданно Юля вырвала руку из ладони мужа и схватила его за накрахмаленный рукав белого медицинского халата. Алексей дёрнулся вперёд с такой силой, что стул под ним, громко проскрипев, прокатился по полу. Орлов во все глаза уставился на сильно побледневшую жену, ощущая привычный приступ страха, который до судорог свёл желудок.

Теперь Юля часто и тяжело дышала сквозь чуть приоткрытые побледневшие губы, её ореховые глаза распахнулись, загоревшись лихорадочным мутным блеском. Она глухо застонала от боли, закашлялась и сильнее потянула рукав мужа на себя.

— Юля! — срывающимся голосом позвал Орлов, понимая, что почти охрип от жажды.