Злата Косолапова - Возвращение под небеса

Он щурил глаза, вглядываясь в наши лица.

— Что ли я. Давно не было, да. Сам понимаешь, всё дела да приключения на задницу, — усмехнулся Артём. — А ты, Кузнецов, всё бухаешь? Чего бледный такой?

— Побухаешь тут, — широко улыбнулся мужчина, показывая свои желтые полугнилые зубы. — Сплошные дежурства да караулы, хоть стой хоть падай.

Кузнецов осторожно поставил лампу на старую табуретку, и убрал винтовку за спину.

— Ну, на держуствах всё же лучше стоять, чем падать, — улыбнулся Маковецкий. — Чего это у вас караулы к Маяковке подбираются? Расширяетесь?

Кузнецов потянулся, раскинув руки в стороны. Затем бодро поёжился и махнул широкой ладонью.

— Да ещё чего, — сказал мужчина. — Куда уж расти-то. Вырасти, так из Кремля нудеть начнут чего-нибудь, не знаешь их что ли. Чего-то сброд тут всякий зачастил шляться, вот и понаставили аванпостов. — Кузнецов ухмыльнулся, затем перевёл взгляд на меня. — А это кто? Куда девчонку ведёшь?

— Клиентка, Вань, — кинув на меня взгляд и язвительно ухмыльнувшись, сказал Маковецкий. — На Охотный веду.

— Всё вам на Охотный-то, а, — подмигнув мне, сказал Кузнецов. Затем повернулся к Маковецкому. — Ну, веди. Но, Тёмыч, извини. Правила есть правила…

Артём пожал плечами. Я с подозрением переводила взгляд с Маковецкого на этого Кузнецова, который всё ближе подходил ко мне. Ваня остановился и поманил пальцем.

— Руки вытяни, детка, — сказал он уже серьёзным голосом. — А то у меня тут всё под отчёт.

Я мгновенно вспомнила Часового и проверку, которую прошла перед тем, как зайти в Тверской. И снова то же самое. Я вытянула руки перед собой, уныло поглядев на свои испачканные в грязи ногти, выглядывающие из серых перчаток без пальцев.

Маковецкий бросил быстрый взгляд на мои руки, но почти сразу отвернулся. Кузнецов хлопнул мне по ладоням.

— Отлично, — сказал он, доставая из кармана что-то похожее на рацию. — Можете проходить. И давайте побыстрее чешите до следующего поста, а то у меня смена сейчас.

— Уже идём, — отдав честь, сказал Артём. Он махнул мне, призывая следовать за ним, — Пошевеливайся, Орлова. Аксиан ждёт.

— Аксиан дрыхнет ещё, а не ждёт, — хохотнул Кузнецов, погладив подбежавшего к нему Рекса. — Слышь, Тём, а ты сегодня здесь ночуешь?

Маковецкий покривил ртом, затем пожал плечами.

— Пока не знаю, — сказал он.

— Ну, если сегодня здесь будешь, то заходи в бар Свёклы, пропустим по рюмашке…

— С удовольствием. — Улыбнулся Артём, затем развернулся и направился вперёд по тоннелю.

— Что это всё значит?

Я кинула взгляд на Маковецкого. Мы как раз проходили мимо разведенного на путях костра.

— Что именно? — спросил Артём.

— Ну, — я вытянула руки, пошевелила пальцами и снова опустила их. — Проверки эти странные. Часовой меня тоже проверял, мол, вытяни руки, иначе в город не пущу.

— Они смотрят, дрожат твои руки или нет, — всё так же глядя вперёд, ответил Маковецкий.

— Проверяют, не наркоманка ли я? — почесав затылок, спросила я. — Или что?

Артём сверкнул глазами в мою сторону.

— Проверяют они, Орлова, не ешь ли ты человечину часом, — закатив глаза, сказал Маковецкий. — У каннибалов-то руки дрожат похлеще, чем у любителей нюхачить.

— О, — обескураженно протянула я. — О…даже так.

Я почувствовала себя неприятно. Какая гадость. Надо же, а я ведь даже и догадывалась, в чём дело. Поёжившись, я потёрла свои пальцы. Бррр, крысы, психи, убийцы, каннибалы. Хуже обстановочки просто не придумаешь.

Мы шли с Артёмом по тоннелю минут пятнадцать до следующего поста. Там нас встретили ребята с уставшими глазами, что сидели у костра и покуривали папироски. Они с подозрением окинули нас взглядом, спросили что-то у Маковецкого и разрешили пройти дальше.

Дальше особо нам идти не пришлось. Уже совсем скоро в тоннелях начали появляться сколоченные из старых досок палатки торговцев. Возле них стояли телеги и масляные бочки. Пыльные коробки были навалены друг на друга, рядом лежали свёрнутые рулоны. На прилавках пылились узкие бутылки с каким-то пойлом, там же были разложены куски тканей, кожи и детали от различных технических приборов.

Ближе к Тверской запах машинного масла и плесени сменился на запах жареного мяса и костров. Здесь торговые прилавки были заставлены банками с сахаром и крупой, тарелками с зерном, мешками с картофелем и луком.

На деревянных палках по бокам от прилавков висели крючки с мясными тушами, шкурами и мехом. Там же покачивались связки из высушенных растений и листьев.