Дэн Абнетт - Лучшее из Молот и Болтер

— Ты в порядке, Бхехан? — грубовато спросил у прогностикара Гилеас, и добавил уже более формально: — Тебе нужно время, чтобы прийти в себя?

— Нет, брат! Мне не «нужно время». Я устал, но я не какой-то слабак только что покинувший келью. Я в порядке.

Негодование в голосе молодого прогностикара вызвало на скрытом шлемом лице Гилеаса улыбку. Хотя Бхехан и был молод, в его сердце уже горело пламя истинного Серебряного Черепа. Если на то будет воля Императора, этот юноша без сомнения далеко пойдет.

— Напоминает тебя самого в юности, не так ли, брат?

Стоящий рядом Рувим бормотал достаточно тихо, чтобы его слышал только сержант. Командир взвода улыбнулся еще шире.

— Есть немного, — Гилеас чуть наклонился и вытер о землю свой окровавленный цепной меч. Затем взглянул на небо через просвет в кронах. Дневной свет понемногу сменялся темной синевой, что, как он знал, означало наступление сумерек. «Громовой ястреб» должен был прилететь за ними сразу после заката. Но нужно было еще кое-что сделать.

— Брат-прогностикар, — произнес сержант, поворачиваясь к Бхехану. — Не окажешь ли ты нам великую честь, взяв для взвода трофей из этого сражения?

Бхехан осознал проявленное в этом предложении уважение, и был глубоко польщен. Он сотворил знамение аквилы и склонил перед сержантом голову. Затем подошел к телу и занес над ним силовой топор.

— Ты оказываешь мне честь, брат-сержант. Во имя Серебряных Черепов, во славу магистра ордена Аргентия и в память о нашем павшем брате, Вульфрике, я объявляю голову этого существа своим трофеем. Пусть входящие в залы наших предков взирают на него и благодарят за то, что его жизнь оборвалась.

Лезвие топора мелькнуло в воздухе и вонзилось в шею мертвого ксеноса.

В то мгновение, когда голова отделилась от тела, неизвестный ксенос испустил туманное мерцание и превратился в нечто более знакомое. Бхехан осознал это сразу, но все остальные отстали от него ненамного.

— Иллюзия, — выдохнул прогностикар. — Оно создавало вокруг себя психическую маскировку!

— Нет. Нет, это невозможно, — взволнованно возразил Ялонис. — Этого не может быть. У крутов нет психических способностей.

Действительно, лежащее на земле обезглавленное тело совершенно определенно принадлежало круту. У него было то же самое худощавое, жилистое телосложение и птичьи черты, полностью соответствующие пиктам, которые космодесантники во множестве видели во время доктринации и обучения. Но все же, несмотря на легко узнаваемые общие черты, были некоторые различия. Существо во многом изменилось, отклонилось от своего нормального состояния. И самым заметным отличием было то, о чем только что высказался Ялонис.

Ксенос обладал психическими силами. Это было неслыханно, по крайней мере, исходя из опыта Серебряных Черепов. Записи и исследования никогда не упоминали о том, что круты, эти свирепые воины-наемники, регулярно нанимаемые войсками тау, были одарены психически. Кроме того, при этом круте не было видно оружия или иного снаряжения. Это было слишком примитивно для такого существа. Возможно, оно деградировало, но при этом обладало чем-то намного более смертельным, нежели винтовка или любой другой вид материального оружия?

— Родной мир дикой колонии? — высказал первое предположение Ялонис. — Племя крутов, пошедшее по иному пути развития?

Гилеас нахмурился.

— Говорят, эти твари едят плоть своих врагов и способны ассимилировать их ДНК. Были, конечно, данные о том, что на этой планете некогда была животная жизнь. Весьма разумно было бы предположить, что круты систематически уничтожали то, что здесь обитало.

Он оглядел мертвых существ.

— По крайней мере, эти… эти штуковины, которые выглядят так же, как и прежде… это все, что у нас есть. — Внезапно сержанта осенило. — Когда Рувим выстрелил тому, первому, в голову, он не изменил свою форму и ни во что не превратился, не так ли?

— Связи в мозгу не были повреждены, — рассеянно ответил Бхехан. — Брат Рувим уничтожил головной мозг, да. Однако, он не отделил его от спинного. Нервные импульсы после смерти продолжали передаваться. Созданная им ментальная маскировка осталась стабильной до полной гибели мозга. Мы находились там недостаточно долго, чтобы увидеть превращение своими глазами.

— Да, — сказал Рувим, помня странную потребность проигнорировать ксеноса. Бхехан, похоже, был способен прорваться сквозь этот психический щит.

Что-то скреблось за гранью рассудка Бхехана, но он не мог понять что именно. Оно дразнило его, вертелось за рамками понимания, и псайкер попытался разобраться в себе.