Карина Сарсенова - Хранители пути

Парашют раскрылся, тело дернулось и беспомощно повисло в воздухе. Воздушная стихия пыталась удержать его в своей власти, и противодействие двух сил, земли и неба, позволили Меруерт полностью прожить странность своего раздвоенного состояния. Разделенность, пусть и условная, физического и духовного аспектов бытия создает те условия, в которых возможен выход человека в очень интересную область его сознания…

Земля, со свойственной ее природе настойчивостью, преодолевала сопротивление воздушной стихии. Взрывной характер последней проявился в нетерпеливом порыве ветра, бурей нерастраченных эмоций налетевших на мирно дрейфующий парашют. Но избежать притяжения собственной судьбы невозможно. Можно лишь выбрать один из доступных к избранию вариантов. Более активная, чем земная, воля воздушной стихии сделала выбор за выброшенную на периферию воплощенного бытия Меруерт. Захваченный потоком атмосферного течения, парашют медленно, но верно поплыл в несколько ином направлении. Едва уловимая смена мгновения или миллиметра пути разворачивается в прогрессии жизни поразительно разными ее направлениями…

Белый коридор все никак не кончался, но Меруерт не протестовала против его бесконечности: игра разноцветного сияния на его стенах привлекала внимание и наполняла удивительным чувством… Ликование… Она не думала ни о чем. Все, что она делала — это проживала полноту открывшихся ей впечатлений… И приходили они не извне — она творила их сама… Она пребывала в себе и только в себе, но при этом словно смотрела на себя со стороны. И ни одной мысли… Это она тоже осознавала — безмысленно…

Меруерт летела сквозь радужный коридор со все увеличивающейся скоростью. Как странно, что внешнее и внутреннее столь видимо не совпадают в скоростях. Скорость мысли и скорость шага — дух всегда опережает материю. Тело девушки, удерживаемое в плавности траектории снижения парашютом, постепенно замедлялось в падении, в то время как скорость полета ее духа, не сдерживаемая ничем, нарастала… Во взаимодействии физических и тонких энергий неизбежно наступает момент их идеального баланса. В этот миг время в материальном мире словно замирает, и тонкие вибрации активно воздействуют на определенный объект. Перед соприкосновением с водной стихией тело прекратило всякое движение и замерло над поверхностью пруда. Полет ее духа, напротив, вошел в свою максимальную стадию. Меруерт вошла в тонкие потоки запредельного бытия на пике собственной душевной активности.

Вода приняла ее столь охотно, будто давно ждала и даже притягивала. Подчас сущая малость обладает удивительной силой воздействия… Водные слои мягко, почти без сопротивления расступились под ее телом, отяжелевшим от близости к земле, и разбежавшиеся от него мелкие волны тут же скрылись под широкими складками парашютного купола, то ли спрятавшего, то ли обозначившего место соединения стихий и человека… Вода поглотила и обволокла тело Меруерт со всех сторон, укачивая, убаюкивая, провожая ее душу в далеко не последний путь.

Смерть — она всегда является точкой единения души с миром, хотя и кажется неразвитому сознанию, до момента ее наступления, разрушительным, разъединяющим процессом. Смерть — это отнюдь не конец всего, но всякий раз переход из одной формы Бытия в другую. Такой переход может служить инструментом для прерывания одного воплощения, дабы перевести его в другое, а может быть способом самопознания в течение данной жизни.

Безысходная серая тоска, застывшая в его глазах, резко контрастировала с безоблачным голубым небом, отражавшимся в поверхности пруда. Облака разбежались, и свет солнца казался Натану вызывающе ярким. При его всепроникающем сиянии было невозможно упустить из внимания, оставить невоспринятой хоть одну из деталей той страшной трагедии, виновником которой он стал… Он закрыл глаза, но увиденное стояло перед внутренним взором с ужасающей, невыносимой отчетливостью. Вокруг суетились люди, хлопали дверцы спасательных и медицинских машин, короткие фразы пронзали неестественную тишину, подчеркивая ее присутствие. Он сначала думал, что эта тишина стоит вокруг, но потом, вслушавшись в нее, осознал — она воцарилась внутри его души. Мертвая тишина абсолютной безысходности…

Противно хлюпали парашютные складки, мелодично журчала сбегавшая по ним вода, с мягким, почти неслышным стуком ударявшаяся о траву, цветы и безмолвно остывающая на них крохотными бусинками невыплаканных слез… Каждый звук, громкий и тихий, одинаково болезненно впивался в мозг со святой безжалостностью палача, осознающего степень виновности своей жертвы и оттого приводящего приговор в исполнение с нескрываемым удовольствием. Палач — герой… Несколько минут назад он сам был неосознанным, но оттого не менее жестоким палачом, казнив невинную жизнь… И теперь казнят его, целенаправленно и заслуженно… Виновен… Виновен… Ну когда же казнь закончится… Осознание того, что столь мучительно он переживает лишь ее начало, панической судорогой сводило сознание.