Эдгар Берроуз: Великий воин

— Если здесь и произошло чудо, — ответил Джон Картер, — то только тогда, когда некоторые из твоих людей сумели спасти свои головы. Их искусство фехтования оставляет желать лучшего.

Двар улыбнулся.

— Я полностью согласен с вами. Техники у них, конечно, нет. Но они восполняют ее отсутствие огромной силой и полным отсутствием страха. Как вы наверняка заметили, убить их невозможно.

— Теперь мы ваши пленники, — сказал Владыка. — Что же вы собираетесь с нами делать?

— Я отведу вас к моим начальникам. Они решат. Как ваши имена?

— Это Вор Дай, я Дотар Соджет.

— Вы из Гелиума и направляетесь в Фандал. Зачем?

— Я уже говорил. Мы — пантаны. Мы ищем службу.

— У вас есть друзья в Фандале?

— Нет. У нас нигде нет друзей. Если на нашем пути встречается город, мы предлагаем ему свою службу. Ты же знаешь обычаи пантанов.

Человек кивнул.

— Я думаю, у вас еще будет возможность показать свое умение.

— Не мог бы ты мне сказать, — спросил я, — что это за существа, с которыми мы сражались? Я никогда не видел таких людей.

— А их никто и никогда и не мог видеть, — ответил он. — Это хормады. Чем меньше ты их видишь, тем больше они тебе нравятся. А теперь, когда вы стали моими пленниками, я хочу сделать вам предложение. Для связанного человека путь в Морбус покажется мукой, а я не хочу, чтобы два храбрых воина испытывали неудобства в пути. Дайте мне слово, что вы не попытаетесь бежать, пока мы не прибудем в Морбус, и я прикажу снять с вас веревки.

Было ясно, что двар — благородный человек. Мы с радостью приняли его предложение. Затем он усадил нас на птиц позади своих воинов. И тогда я впервые рассмотрел женщину, сидящую на малагоре перед одним из воинов. Встретившись с ней взглядом, я увидел в ее глазах ужас и растерянность. Я также успел заметить, что она очень красива, но тут захлопали огромные крылья, и мы двинулись в Морбус.

Я сидел на малагоре, а сбоку в сетке болтались головы, отрубленные нами в схватке с хормадами. Я удивился, зачем им нужно тащить с собой такие сомнительные трофеи, но затем решил, что это обусловлено неким религиозным ритуалом, который требует, чтобы останки были возвращены на родину для захоронения.

Наш путь лежал на юг от Фандала, к которому наш лидер совершенно очевидно старался не приближаться. Впереди я видел широкие пространства Топей, которые простирались вдаль, насколько хватало глаз. Это был лабиринт извилистых ручейков, текущих от болота к болоту, и лишь изредка взгляд встречал островки земли, где виднелась зелень леса и голубизна озер.

Меня вывел из задумчивости чей-то сварливый голос:

— Поверни меня! Я не вижу ничего, кроме брюха этой птицы.

Этот голос доносился откуда-то снизу. Я посмотрел туда и увидел, что это говорит голова, болтающаяся в сетке. Она лежала так, что ей был виден только живот птицы, и не могла повернуться, чтобы ей было удобно. Страшное зрелище: отрубленная голова говорит. Должен признаться, что это заставило меня содрогнуться.

— Я не могу повернуть тебя, — сказал я, — потому что мне не дотянуться. А впрочем, какая тебе разница? Не все ли тебе равно, куда смотрят твои глаза? Ты мертв, а мертвые не могут видеть.

— Безмозглый идиот! Разве я мог бы говорить, если бы я был мертв? Я не мертв, потому что я не могу умереть никогда. Жизнь заключена в каждой моей клетке. Она может быть уничтожена только огнем, в противном случае из каждой части моего тела возродится новая жизнь. Таков закон природы. Поверни меня, глупец! Тряхни сеть или потяни ее на себя. Неужели ты не можешь догадаться?

Да, манеры этой головы оставляли желать лучшего. Однако, если бы у меня отрубили голову, я бы тоже был немного раздражен. Поэтому я потряс сеть так, чтобы голова повернулась и могла видеть что-нибудь еще, кроме дурно пахнущего живота птицы.

— Как тебя зовут? — спросила голова.

— Вор Дай.

— Я запомню. В Морбусе тебе могут понадобиться друзья. Я запомню тебя.

— Благодарю.

Интересно, какую пользу может принести такой, довольно странный друг? А, кроме того, неужели то, что я слегка потряс сеть, перевесит другое — то, что это я отрубил эту голову? Просто из вежливости я спросил имя головы.

— Я Тор-дур-бар, — ответила она. — Тебе повезло, что я твой друг. Я не простой человек. Ты поймешь это, когда мы прибудем в Морбус и ты увидишь нас, хормадов.

Тор-дур-бар на языке землян означает Четыре Миллиона Восемьдесят. Вам покажется странным это имя, но у хормадов вообще все странно. Хормад, малагор которого летел впереди, очевидно слышал наш разговор, потому что он повернулся ко мне и сказал: