Сергей Фрумкин: Непредсказуемое оружие

Влад даже сжался, ожидая наказания за свою смелость, но девушка лишь благодарно улыбнулась, словно хотела сказать, что рада принять приглашение и нисколько не сомневается в чистоте его намерений.

«Yes!» — Влад едва не крикнул от ликования и на ближайшей же развязке свернул к центру.

Влад жил не за Садовым и даже не за Третьим Транспортным, но по московским меркам его пятикомнатная квартира на двенадцатом этаже нового высотного дома говорила о приличном достатке. Многоуровневые потолки из гипсокартона, паркет, дубовые двери, дорогая заказная мебель, большая ванна с сауной, много бытовой техники, домашний кинотеатр, компьютер — все было на высшем уровне — не хуже и не лучше, чем у партнеров и конкурентов. Девчонки, имевшие счастье провести в этой квартире время, как правило, старались наладить с Владом более тесные отношения. Поэтому сам Влад старался пореже приводить новых подруг к себе — ему приятнее было думать, что особ противоположного пола привлекает он сам, а не его доходы.

Но сегодня ночью система ценностей изменилась. Влад гордился своей квартирой, но вполне сознавал, что для кого-то он — бог, а для кого-то — оборванец, не имеющий ни подлинников Шагала, ни яхты за миллион долларов, ни дома в Каннах, ни «мерседеса» с депутатскими номерами. Сегодня он не «решал», а «осмеливался» пригласить. И он не боялся увидеть в глазах Инги соблазн или зависть, как, впрочем, не представлял в их кристальной глубине пренебрежения или снисходительности. Сегодня он мечтал лишь об одном: провести эту ночь так, чтобы за ней последовали еще, и еще, и еще такие и даже лучше. Чтобы не отпускать Ингу так долго, сколько будет возможно. Чтобы быть с ней и в радости, и в горести… ЗАГС? А почему бы и нет? Если судьба в кои-то веки сама дала в руки ключи от счастья, зачем же гневить ее ненужными рассуждениями и сомнениями?

Конечно, Владу следовало задуматься, почему одержимость и безрассудство так легко заглушили в нем холодною логику, последние годы ставшую его постоянным спутником. Но в том-то и дело, что он не хотел думать. Эмоции, которые переполняли сейчас молодого человека, казались ему такими необычными, такими острыми, такими насыщенными, что стоили любых потерь и любых лишений.

Инга вела себя естественно, без обычных дамских ужимок — улыбалась, когда хотела улыбнуться, спрашивала, когда хотела спросить, не соглашалась, если думала, что Влад не прав. Таким образом, задача парня выглядеть рыцарем на белом коне упрощалась. Его ошибки прощались, а слова и жесты не оценивались как двусмысленные или угловатые…

Высотный дом не удивил гостью. Квартира также не произвела на нее особого впечатления. Оказавшись в святая святых Влада, Инга осмотрелась вокруг с детским любопытством, лишенным как восторга, так и попытки прикинуть, во сколько обошелся хозяину евроремонт, наши или итальянские у него кресла в гостиной, и где заказывалась встраиваемая мебель — сколько нулей приписать к стоимости точно такой же, только из гипермаркета…

— Присаживайся, — Влад предложил гостье стул у барной стойки на кухне; сам сел напротив. — Выпьешь, чего-нибудь?

— Ты говорил про душ? — блеснув глазками, напомнила ему Инга.

— Ну, да… — выругавшись про себя, Влад вскочил и засуетился, указывая дорогу к ванной и лихорадочно вспоминая, что можно предложить гостье из чистой одежды. — Здесь ванна, здесь душ, здесь сауна. Включается вот так. Вот полотенца. Вещи, если хочешь, можешь бросить в стиральную машину — через час достанешь сухими и глаженными — машина с сушкой… Если справишься раньше машины — вот в том шкафу халаты, только они мужские… В общем, располагайся!

Он прервался на миг, окидывая восторженным взглядом проскочившую мимо него девчонку, и в очередной раз пришел к выводу, что никогда не видел ничего столь прекрасного и совершенного. Но Инга лишила Влада радости созерцания — улыбнулась и закрыла дверь перед самым его носом.

Какое-то время Влад с туповатым видом слушал, как журчит за дверью вода, потом сделал над собой усилие и отправился ждать в гостиную. В ушах у него стоял гул, в голову словно залили свинца — до такой степени она стала тупой и тяжелой.

Понимал Влад только одно — происходит нечто странное, нечто невероятное, нечто неправильное. И понимал не сознанием, а сердцем. Не логика, а странное предчувствие не давало ему расслабиться и принять посланную удачу, как должное. Сознание утверждало: повезло, с кем не бывает? Если кому-то должно было так повезти, то почему не ему? Чем он хуже? Предчувствие же отказывалось верить в случайное совпадение. Оно навязывало Владу беспокойство, утверждая, что чудес не бывает.