Алексей Ефимов - Сновидец

— Ты очень красивый, — тихо сказала Лина. — Не только лицо. Весь. До пальцев ног, — Вайми, смутившись, опустил голову, но она продолжала хвалить его, и по коже юноши пополз тёмный румянец счастливого стыда. — Длинные чёрные волосы, очень густые. Гладкая кожа. Такое тёмное золото. Большие глаза. Длинные и тёмно-синие, как вечернее небо. Пушистые ресницы. Губы, как дважды изогнутый лук. Длинные ноги, — она легко провела пальцами по его бедру вниз, до крепкой, очень ровной ступни. — Чуткие, ловкие подошвы. Ты сильно всё чувствующий, с горячей кровью. И я люблю тебя всего… — она замерла, ожидая ответной речи, но Вайми не смог найти слов. Он сам не мог понять, что с ним. Сердце забилось так часто, что стало трудно дышать. Он чувствовал, что они с Линой были разделенными половинами целого. Половинами, которые, наконец, соединились. И он не мог отказаться от этого.

— Ты пойдешь со мной? — наконец спросил он, взяв её за руку. — Я знаю рядом одно тайное место. Я представлял, как буду там с тобой.

Лина усмехнулась, грациозно отбросив волосы с лица.

— Всё не так просто, юноша. Любовь — это то, что отделяет детей от взрослых. Это самый важный день в жизни, как мне говорили. Утратив невинность, мы станем совершеннолетними, и ты должен пойти к брату, он объяснит тебе обряд. А я пойду к Алхасе, старшей из девушек. Мы не можем сделать это сами, Вайми.

Юноша знал это и потому лишь кивнул.

……………………………………………………………………………..

Но рассказать всё брату оказалось непросто — он был на четыре года старше Вайми и казался ему почти божеством. Юноша маялся и вертелся вокруг, — пока Вайэрси не заставил его сесть и объяснить, в чем дело.

— Меняется многое, — сказал брат, когда Вайми замолчал, — и ты в том числе, но чувства остаются неизменными. Если честно, я очень рад за тебя. Ты и Лина — прекрасная пара. Но неужели ты не знаешь?..

Вайми смутился. Об обряде совершеннолетия он знал довольно мало — он был тайной взрослых, отделявшей их от детей. Даже Найте ничего не говорил ему о своих испытаниях — хотя он и спрашивал, и ещё как!

Наверняка Вайми знал лишь одно — чтобы стать взрослым, он должен найти некое тайное место и, вместе с любимой, увидеть то, пока скрытое, что определит его дальнейшую жизнь. Первая часть не вызывала у него возражений, но вторая представлялась смутно.

— А как это будет? — с упрямым мальчишеским любопытством спросил он.

Вайэрси объяснил, не отводя своих насмешливых глаз от его. Вайми вздохнул. Он ожидал чего-то необыкновенного, может, даже грозного и разочаровался очень сильно. В детских легендах Глаз Неба всё было совершенно иначе. Но… может, это и к лучшему?

— Четверть лунного круга ты будешь ходить вне путей племени, не зная мяса и чувственных удовольствий, размышлять, и не проливать крови… если не придется защищать свою, конечно, — тихо сказал Вайэрси. — До восьмого рассвета ты должен найти путь в Долину Начала на северном склоне Одинокой горы. Там ты встретишь Лину, это важно и для неё тоже. Теперь — иди.

Вайми ни разу не обернулся и ни разу не поднял глаз.

Он размышлял.

………………………………………………………………………………………

Всю эту неделю он провёл, блуждая в южных лесах — он никогда прежде не бывал в них, не знал дороги и волновался — не за себя, конечно, а за Лину, тоже ищущую путь. Много что могло произойти в диких зарослях…

Но Вайми день за днем бродил под зелёными сводами, и в нём постепенно воцарился сонный, лесной покой. Он ни разу не пускал в ход оружия, ел ягоды, сложив ковшиком руки пил воду из лесных ручьев и спал высоко в кронах.

День за днем он пробирался на юг — в земли, которые избегали и Глаза Неба, и найры, и даже звери. Эти однообразные громадные леса мало походили на знакомые ему. В них царило молчание. Свет гас в непроницаемом своде сплетённых крон и на редких полянах солнце слепило глаза, привыкшие к полумраку. Формы веток, рисунки коры на них были неисчерпаемы. Громадные, как ладонь, бабочки вились мягким смерчем, как осколки перепутанных радуг, и от мелькания их блестевших жирным металлом крыльев у Вайми рябило в глазах. В дикой борьбе за свет сплетались миллионы побегов, спутанных так, что в них он порой застревал, как в сети. Масса цветов — кроваво-красных, пугающе-оранжевых, удушливо-фиолетовых, ослепительно-белых — с неистовой яркостью и пестротой горела на тёмной зелени листьев, круглых, овальных, узких, тонких и толстых, как лепёшки, с ноготок, с тарелку и с дверь размером, резных, глянцевых, шерстистых, игольчатых, дырчатых, мятых и ровных, липких, колючих, маслянистых, гнутых и скрученных. Вайми с трудом дышал слитным густым ароматом бесчисленных цветов и уходил с этих полян ошалевший. Но вся жизнь южных лесов бурлила на их опушках. В их глубине никто не жил, страшась бескормицы, более лютой, чем в любой пустыне.