Эйдзи Микагэ: Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 7

– Ая Отонаси внутри Марии слишком разрослась. Мария сама не может от нее сбежать; если ей не помочь, она так и останется в ловушке. Она пренебрегает собой – даже отвергает себя, – чтобы стать монстром по имени Ая Отонаси. Поэтому, – я наставил на «О» правую руку и прокричал: – Освободи ее сейчас же, «Ая Отонаси»!

Нет нужды говорить, что «О» на этот мой приказ и бровью не повела.

– Ты обращаешься не по адресу. Я знаю, как ее освободить, не лучше тебя. А, зато я точно знаю, что ты собираешься делать.

– Что?..

Я сам понятия не имел, что я собираюсь делать. А «О» заявляет, что знает.

– Возможно, ты хочешь спросить, откуда я это знаю? Видишь ли, ты сейчас можешь сделать лишь одно; а поскольку это твой единственный выбор, рано или поздно ты его и сделаешь, каким бы никчемным он ни был. Это просто бессмысленное, бесплодное барахтанье, все равно что бесцельно нырять в глубину океана. Однако другого выхода у тебя нет, поэтому ты отправишься туда, пусть у тебя и нет ни капли надежды.

Внезапно я вспоминаю, что «О» упомянула раньше.

– …Это «единственное, что я могу сделать» – это…

– …Покинуть этот мир. Именно.

Я по-прежнему понятия не имею, о чем говорит «О», но почему-то чувствую, что она права.

– Ты покинешь этот мир и никогда не вернешься. Разумеется, это означает, что я победила. Когда это произойдет, Мария Отонаси будет гнаться за своим «ущербным желанием» до тех пор, пока от нее ничего не останется. Мне нужно лишь дождаться.

– Я этого не допущу.

– Да, полагаю, если бы тебе удалось вернуться в этот мир, это означало бы, что тебе каким-то образом удалось выполнить свою миссию и спасти Марию Отонаси. Соответственно, я бы проиграла и исчезла. А ты бы освободил ее от сестры, от Аи Отонаси.

Все просто.

Мне всего лишь надо вернуться. Вернуться к своей драгоценной «повседневной жизни».

И тогда я встречусь с ней. Наконец-то я встречусь с Марией – с самой чистой, с такой, какой она была до того мира бесконечных повторов.

…Я встречусь с нулевой Марией.

Да – но насколько трудна эта задача? Моя драгоценная «повседневная жизнь» была разрушена; как я смогу привести Марию в такое место, которого уже нет?

Однако, как и сказала «О», я буду продолжать бороться, каким бы безнадежным ни было мое положение.

– Что ж, Кадзуки Хосино. Пора начать решающую битву, – говорит «О» и вытягивает руки. Ее взгляд сосредоточен на мне; ее красивое и в то же время уродливое лицо искажается.

– Хорошего времяпрепровождения в «Ущербном блаженстве».

С этими словами «О» обнимает меня.

Это омерзительно, однако я не могу ее отпихнуть. Я пытаюсь схватить «О» за плечи и оттолкнуть ее в сторону, но мои руки проходят сквозь ее тело. Я как будто барахтаюсь в паутине. Медленно, но верно я погружаюсь в «О».

Я не могу дышать.

Я тону в «О».

Медленно, но верно я тону в ней. Настолько медленно, что я как будто вовсе не двигаюсь. Однако свет постепенно тускнеет; я едва осознаю, что падаю.

Тону, тону, вечно тону –

…Где я?

Ощущение такое, будто я на самом дне глубокого моря, но вокруг так ярко, словно я под полуденным солнышком.

В голове непрерывный шум. Повсюду слышен смех, но я не могу понять, откуда он идет. Не могу избавиться от смеха, даже закрыв уши руками. Он такой невыносимо громкий, что хочется вовсе перестать думать.

Я не дышу, однако это мне нисколько не досаждает. Мое тело начинает растворяться в окружающем пространстве. Окружающее пространство начинает пожирать мое тело.

Я теряю себя.

Я исчезаю.

Не знаю, что произойдет, но одно могу сказать точно.

К концу я растворюсь полностью.

Первый раз

– Я люблю тебя, Кадзу-кун.

Неинтересно. Нет сейчас времени крутить романы.

23-й раз

– Я люблю тебя, Кадзу-кун.

Я тебя умоляю. Как вообще реагировать на такое?

1050-й раз

– Я люблю тебя, Кадзу-кун.

Я счастлив. А как еще можно себя чувствовать, когда тебе признается в любви девушка с такой очаровательной улыбкой?

13118-й раз

Мой мозг прилип к стенкам черепа, как жвачка, на которую много раз наступили. Постоянно одолевает тошнота, словно я купаюсь в ванне с использованным маслом. Я кручусь, как в стиральной машине, однако вокруг меня ничего не меняется: раздражающий смех и чернота.

Я ничего не вижу.