Бертрам Чандлер - Планета спартанцев

— Мы пытались это сделать, как только увидели, что толпа направляется к яслям. Но нам не дали никакого внятного ответа. На самом деле, у нас сложилось впечатление, что высшее командование занято своими проблемами.

— Вероятно, так и есть, — заметил Брасид. — Сержант, который возглавлял толпу, тот, с пистолетом — капитан Диомед.

— Что?!

Казалось, Ираклион не верит своим ушам. В отличие от Маргарет Лэзенби.

— Почему нет? Это не первый случай в истории, когда честолюбивый, сравнительно молодой офицер пытается организовать переворот. Думаю, я знаю, что подтолкнуло его к этому шагу. Прежде всего, несомненно — жажда власти. Но не только. Его воодушевлял истинный, глубокий патриотизм. Я — женщина, я вынуждена была вести с ним официальные переговоры. Признаюсь честно: всякий раз я чувствовала, как он ненавидит и боится меня. Не как личность, но как лицо противоположного пола. Есть мужчины — и он, безусловно, был из их числа, — для которых мир вроде вашего представляется идеалом, настоящим раем. Только мужчины. Есть мужчины, для которых такое четко структурированное общество — усовершенствованная копия спартанского, спартанское по духу — является единственно возможным способом существования.

— Но…

— Но, доктор Ираклион, есть и другие мужчины — такие, как вы. Те, кого не удовлетворяет однополое общество с гомосексуальными отношениями. И вы, мой добрый доктор, оказались в положении, которое позволяет кое-что предпринять..

Ираклион мягко улыбнулся.

— Это продолжается уже давно, доктор Лэзенби. И началось задолго до моего рождения.

— Вот и славно. Итак, у врачей есть возможность кое-что предпринять. Я по-прежнему не знаю, как работает эта ваша Машина рождений, но могу представить в общих чертах. Полагаю, что все спартанцы обязаны сдавать сперму для биологической базы воспроизведения потомства.

— Именно так.

— А самый важный вклад — поправьте меня, если я ошибаюсь, — вносят те самые грузы, которые ежегодно доставляют с другой планеты «Латтерхейвен Гера» и «Латтерхейвен Венера». Если не ошибаюсь, Венера и Гера — греческие богини, Брасид. Женщины — такие как я, Терри и прочие. И выглядели примерно так же. Интересно, откуда у кораблей такие имена, доктор Ираклион?

— Мы всегда подозревали, что у латтерхейвенцев своеобразное чувство юмора.

— Интересно, чем там занята толпа бунтовщиков? — нервно спросил кто-то из беженцев.

— Здесь мы в безопасности, — коротко бросил Ираклион. — Это достаточно надежное убежище.

Достаточно надежное? И безопасное?

Брасиду показалось, что пол под его босыми ногами начинает нагреваться, и потоптался на месте, прислушиваясь к своим ощущениям. Так и есть. Брасид посмотрел вниз и заметил трещину в полированной поверхности. Кажется, еще недавно ее не было. И точно не было тонкой струйки дыма, которая выползала из нее.

Он уже собрался сообщить об этом Ираклиону, когда прибор на запястье Мэгги, похожий на часы, сердито зажужжал. Она поднесла руку к губам.

— Доктор Лэзенби на связи.

— Капитан — док… Какого черта ты здесь делаешь? Где ты?

— Спокойно, Джон. Я в яслях, в комнате с Машиной рождений. Сижу тут как в западне.

— Ясно. В эпицентре ада кромешного. Адмирал Аякс запросил моей помощи, чтобы эвакуировать детей и навести порядок в городе. Мы уже в пути.

Пол начал выгибаться — слабо, но уже заметно. Какая-то цистерна завибрировала, повсюду задребезжали стеклянные и металлические емкости. Запах дыма внезапно стал очень сильным.

— Здесь только один выход? — спросила Мэгги.

— Нет. Есть лаз на крышу. Через комнату, где хранятся учетные записи, — ответил Ираклион.

— В таком случае, воспользуемся лазом. Надо выбираться из этого бомбоубежища, — она снова склонилась к передатчику: — Тебе нужно будет забрать нас с крыши яслей, Джон. Когда подлетишь поближе, высади отряд космодесантников, чтобы спасти здешние конторские книги. Нет, я не шучу.

К счастью, на крыше никого из бунтовщиков не было. Даже лестница оказалась не слишком крутой. Они прошли через маленькую комнату — женщины, уцелевшие няни, доктора, а последними — Ираклион, Брасид и Мэгги. Последнюю Брасид вытащил наружу едва ли не силой, она не могла оторваться от полок с микрофильмами и учетными книгами… И еще в комнате была стеклянная витрина, в которой лежала большая книга с золотым обрезом. На обложке стояло название: «Бортовой журнал Межзвездного колонизационного корабля „Дорик“. Первый капитан Диме Харрис».