С. Микхайлов - Мир закрытых дверей

В это время по дорожке неторопливо шагали три человека: дед и двое рослых мужиков.

– Эй, приятель! – крикнул один из них. – Ты что тут делаешь?

Иван оглянулся. Дед саркастически улыбался, а физиономии двоих молодых выглядели враждебно. Особенно у того из них, который был мясистее и носил черную спортивную куртку с красными полосками.

– Поди-ка сюда! – сказал он.

Но Иван сиганул прочь – через арку в переулок.

– Раз побежал, значит – ворюга! – пискляво проговорил дед.

Молодые мужики бросились вслед за Иваном.

– Стой! Гад! – звучал голос сзади.

Выбегая из арки, Иван повернул не в сторону Екатерининской улицы, а в другую, – и теперь бежал по совершенно неизвестным местам. Топот ног за спиной гнал парня вперед. Преследователи, похоже, решили всерьез помарафонить.

Переулок выводил на параллельную Екатерининской улицу – такую же длинную, но более узкую. Иван повернул налево, так как справа увидел толпу людей, и теперь с каждым шагом становился все дальше и дальше от министерского дома.

Когда впереди появился, словно приведение, человек в сером пальто, Иван резко свернул на мостовую, даже не посмотрев, не было ли сзади машин – к счастью, их не было. И лишь добежав на последнем дыхании до углового дома, парень осмелился обернуться. Преследователи остались на противоположной стороне и давно прекратили погоню. Но стоило Ивану облегченно выдохнуть, как мужик в спортивной куртке что-то неразборчиво крикнул и шагнул на асфальт дороги. Иван пробежал еще чуть-чуть и завернул за угол. На первом этаже располагался книжный магазин – и через широкие витринные окна парень мог видеть многое, что творилось с той стороны. Очевидно, второй из преследователей не пожелал собственным ногам долгого путешествия и, настойчиво махая руками, убедил и своего собрата плюнуть на беглеца и вернуться восвояси. Вскоре мужики завернули к себе в переулок.

Отдышавшись, Иван пересек улицу, глянул вдаль для контроля и побрел по перпендикулярной дороге, все еще тяжело дыша и с глубоким огорчением понимая, что теперь придется сделать крюк через целый квартал, чтобы добраться до искомого места.

Жанна в очередной раз выглянула на балкон и вернулась в комнату.

– Все еще нет его? – спросила Аня.

Жанна отрицательно покачала головой.

– Что-то он долго идет, – сказала служанка.

– А ты ничего не напутала?

– Нет же! Объяснила, что нужно поторапливаться. И даже пожелала удачи.

– А вдруг с ним произошло…

В этот миг раздался стук в дверь, и Жанна запнулась. Не дожидаясь устного приглашения, Николай Александрович заглянул в комнату. Выглядел он празднично и был весел. Настоящий фрак – утянутый министром из закромов исторического музея – лоснился аристократической чернотой, как в стародавние времена своей дореформенной юности, когда был только сшит для одного придворного князя, чью фамилию хранительница запасников наотрез отказалась назвать, понимая, в какой гардероб уплывает старинный костюм.

– Ты уже готова, мое золотце? – поинтересовался Николай Александрович.

Жанна схватила со столика помаду, с толикой хитрого недовольства посмотрела на себя в зеркало и проговорила как будто своему отражению:

– Осталось совсем чуть-чуть: веки подкрасить и сделать губы ярче.

– А по-моему ты и так прекрасно выглядишь, – сказал Николай Александрович.

– Нет, – запротестовала девушка, – не хватает четкости линиям. Какая же я буду принцесса, если на лице размазня?

– Ну, как знаешь. Тебе виднее. Я в эти ваши женские дела не лезу. Побыстрее заканчивай прихорашиваться и приходи – тебя все ждут!

Николай Александрович удалится с той же английской бестактностью, с которой вошел.

Жанна повернулась к Ане и прошептала:

– Ну?

Служанка выглянула на улицу и неутешительно сказала:

– Не вижу его.

Покинув Жаннину комнату, Николай Александрович направился по коридору в гостиную, но, едва переступив через порог, остановился у свисавшей портьеры. В комнате собрались уже все гости. Александр Федорович и Георгий Евгеньевич стояли рядом друг с другом и шептались. Алябин, молодой советник из президентской администрации, сидел в креповом кресле и скучал. Галстук его был завязан бессовестными руками небрежности. Но Николай Александрович очень даже обрадовался этому. "Дурак дураком", – весело подумал Зараев, переводя взгляд свой с угрюмого Алябина на упитанную барышню в сияющем шелке – жену отсутствующего нынче министра иностранных дел. Она удобно устроилась на диване в окружении двух озорных подушек, которые были ею передвинуты со своих законных мест у боковых подлокотников. Общество подушек разбавлял бойкий старичок, доживавший, как достоверно знал Николай Александрович, свой последний год на тепленьком месте в секретариате правящей партии.