Галина Андреева-Сапфиро: Подземелья Аркаима [СИ]

– А от снов, какой мне практический прок?

– Нижняя часть спектра, – продолжал рассказывать Марк – от красного до желтого цвета, имеет огненную мужскую природу – солнечную или Ян. Красный это – огонь, страсть, гнев, сила, вдохновение. Оранжевый – власть, контроль, любознательность.

Желтый цвет – творческие способности, интеллект, противодействие, самостоятельность. Верхняя часть спектра – соответствует женской лунной природе, энергии Инь. Голубой цвет – религиозность, любовь, сострадание, грусть. Индиго – мистицизм, паранормальные способности, проникновение в скрытые глубины мироздания. Фиолетовый цвет – духовность, ясность мышления, внутренняя сила, трансцендентность, мастерство.

– Так идентифицировали ступени Лестницы Света друиды, жрецы, жившие когда-то в Британии, – пояснил Маркел.

– Зеленый цвет – равновесие, разделение, исцеление, тайные знания, хрустальная линза, трансформирующая животное эгоистичное начало, когда человек находится в состоянии постоянного коллапсирования – 'все до сэбе', в духовное совершенство, когда человек начинает излучать свет, превращаясь из 'черной дыры' в минисолнце. На Лестнице восхождения к Духу ступеней – бесчисленное множество. Каждая ступень представляет собой Октаву, состоящую из семи цветов, семи вибрационных планов. Человек пока стоит на низшей ее ступени.

– Следование по Пути Духа подразумевает трансмутацию, изменения своей природы, поднятие вибраций материального тела для вхождения в круговой поток сознательной энергии, называемого Уроборус, который в древних манускриптах изображается, как змея, кусающая свой хвост.

– Чтобы пропустить через себя высокочастотную энергию – нужно сжечь 'предохранитель', это разрыв над макушкой головы на пути энергии, идущей из тонкого мира. Он не дает энергиям высших сфер проходить через канал в материальном теле человека, потому что для неподготовленного тела это будет катастрофой. Оно попросту разрушится, 'сгорит'. Когда человек активирует все свои чакры, он сможет управлять своей психической энергией. Тогда ему не нужно будет оружие, так как оружием станет он сам.

– На сегодня все! – закончил Марк. Видимо он заметил, как я зеваю, старательно прикрывая ладошкой рот.

– Но мы еще вернемся к данному вопросу, а пока по домам.

Вернувшись домой, я буквально опустошил холодильник.

– Этак я скоро превращусь в Вини-Пуха – думал я, допивая второй стакан горячего какао и доедая очередной бутерброд.

– То ли молния прожгла в моем желудке 'черную дыру', в которой без остатка исчезает еда. То ли это проснувшийся дракон поглощает пищу в непривычных для меня количествах, оголодал видимо после долгой спячки? – хихикнул я про себя.

Вечером, лежа на диване, я прислушивался к своим ощущениям. Не изменилось ли что во мне? Но нет, все было, как всегда. Похоже, мой дракон совсем и не думал просыпаться в реальности. Разочарованный и уставший после занятий я уснул.

В эту ночь мне приснилось, что я стою на своем излюбленном месте на вершине утеса около каменной Химеры. Огромный диск Луны висел напротив меня на той стороне ущелья. Он походил на раскаленный багровый глаз демона, равнодушно взирающий с небес на покрытую мраком землю. Рядом что-то зашевелилось. Я повернул голову, и сердце мое замерло от ужаса. Каменная Химера ожила и тяжело поднималась на приземистых мощных лапах. Ее глаза без зрачков горели синим пламенем, короткий рог на лбу сверкал холодным металлическим блеском, а тело топорщилось каменной чешуей. Встав на лапы, она встряхнулась словно большая собака. По ней пошли трещины, и куски каменной шкуры стали отваливаться, словно она сбрасывала ставшей ненужной старую оболочку. Зачарованный я смотрел, как из каменного чудовища рождается новая Химера, превращаясь в пепельно-серое короткошерстное существо с мордой то ли собаки, то ли дракона.

Это было странное существо, обладающее когтистыми львиными лапами и слюдянисто поблескивающими крыльями, плотно прижатыми к бокам. Преобразившись и даже не взглянув в мою сторону, Химера развернула мощные крылья, покрытые не перьями, а чешуей, переливающейся темным изумрудным блеском. Присев на задние лапы, она прыгнула с утеса и полетела по направлению к лунному диску. Оцепенев, я смотрел, как то, что казалось Луной, приблизилось ко мне и превратилось в раскаленное жерло вулкана. В него: то ли влетала, то ли падала Химера, и багровые отблески пламени играли на ее шкуре. Вот она ярко вспыхнула и осыпалась серебристым облачком пепла. Я стоял на краю утеса, а с неба бесшумно падали хлопья пепла, похожие на крупные снежинки. Его становилось все больше. Я уже перестал что-либо различать в этом пеплопаде, а он все шел и шел.