Медленно подняв голову, я едва не заплакала от страха: на руке неприкасаемого вместо нормальных ногтей росли настоящие когти, длиной не меньше трёх-четырёх сантиметров.
– Ты пила яд? Твоя кровь сейчас отравлена? – спросил он и, после того, как я резко мотнула головой в разные стороны, дотронулся до ранки на указательном пальце.
Рич.
Поначалу я даже не понял, что со мной произошло.
Просто неожиданно, стоило только дотронуться до красного пореза на пальце девушки, как весь свет, идущий от уличных фонарей и далёких небесных звёзд, померк. Исчезли звуки и запахи, а также чувство ощущения собственного тела. Но не прошло и пяти секунд, как всё вернулось обратно. Правда, в несколько ином виде.
Земля теперь освещалась не звёздами, а солнцем. Не пойми откуда появился громкий шум, состоящий из огромного количества человеческих голосов и машинного скрежета.
Я привычно хотел было закрыть уши руками, чтобы избежать потери сознания от давящих на мозг звуков, но не смог. Тело почему-то отказывалось меня слушаться. И вскоре нашлось объяснение – почему. Я просто… смотрел на мир чужими глазами. И, если судить по общим ощущениям и половине отсутствующих зубов во рту, это были глаза ребёнка.
Хм, не следовало мне соглашаться на тот непонятный подарок. Сразу было видно, что та девчонка, Элена, очень хочет жить, а потому однозначно что-то задумала. И выработанная с малых лет привычка знать и стремиться знать чуть больше других в этот раз только подвела меня. Я оказался в непонятном месте и в очень странной ситуации, из которой пока не видел выхода.
– Эль, Эля! Доченька, посмотри на маму! – спокойным, чуть мягким голосом попросила незнакомая мне женщина, которую я до сих пор не замечал. Она сидела совсем рядом, всего в полуметре от меня, и чему-то улыбалась. – Открой ротик, Элька! Скушай ложечку за маму и папу, – всё приговаривала она, и секунду спустя ребёнок всё же поднял к ней голову, а у меня наконец-то получилось получше рассмотреть её лицо.
Мама, – тут же появилась первая мысль, но эта мысль абсолютно точно мне не принадлежала. Скорее, это был какой-то первый порыв в чувствах ребёнка, а я просто его заметил.
– Эль, а ну быстро рот открывай, а то весь твой суп Бобик съест! – погрозив мне… нет, дочке пальцем, женщина поднесла к её же губам ложку с супом, а в следующее мгновение я почувствовал вкус чего-то донельзя разваренного и полухолодного на языке.
Одним из немногих моих желаний на тот момент стало желание выплюнуть гадкую еду, наверняка целиком и полностью состоящую из химикатов. Но девочка молча ела и даже не плевалась, а потому мне представился четвёртый или пятый случай за всю жизнь: терпеть то, что не нравится.
– Ну, вот и молодец, – улыбнулась мать, когда её чадо дожевало последнюю ложку. – А теперь давай ложиться спать.
Она ненадолго ушла, я же в это время старался, если и не найти нить, связывающую меня с этим телом, то хотя бы понять, как вернуться в своё собственное. Увы, у меня ничего не получалось. Опять. Почему? Как у дочери Романова получилось такое провернуть? Как – а это бесспорно она – у неё получилось заставить меня видеть эти галлюцинации? Нет, скорее Элена просто соврала, и её кровь отравлена.
Только… такой резкий переход от реальности к иллюзиям должен даваться очень сильным ядом. Но из всех известных мне отрав, чтобы получить подобный эффект (как неожиданное переселение в тело ребёнка), нужно добавлять вещество в свою кровь, а не так, как в моём случае – просто дотронуться до чужой. И да, похоже, я упустил из виду ещё одну вещь: та женщина звала меня Элей, Элькой. Смешно, оказывается, ощутить себя в теле своей жертвы. И противоестественно.
Когда мать Элены вернулась, сама девочка уже спала. Тихо вздохнув, женщина укрыла меня… ребёнка одеялом и аккуратно прилегла рядом с ним на кровать. Хотя нормально отдохнуть у неё так и не получилось, потому как буквально через полчаса девочка резко проснулась и отчего-то сразу же стала громко плакать.
Так странно, вроде бы и я плачу, и не я. И ощущение неприятное, будто моё сознание накладывается на сознание Элены-ребёнка. При этом побеждаю явно не я…
Поднявшись с кровати и взяв меня на руки, мама вышла из дома на улицу и остановилась на веранде. Кажется, она звала папу, но я-маленькая была так сильно занята размазыванием слёз по лицу, что ничего не замечала. А я-чужая не отрывала шокированных глаз от высоких старых деревьев, видневшихся вдалеке. Ведь то были деревья, посаженные ещё до Ядерной Войны, и я знала… ЗНАЛ, что это может значить.
Читать дальше