Зеб Шилликот - Экстерминаторы. Стальной город

Прижав к фитилю зажигалки сигару, Кавендиш изо всех сил пытался ее раскурить, но у него ничего не получалось.

Оставив свои попытки, Кавендиш разразился проклятиями в адрес торговцев, которые продают всякую дрянь. Затем он принялся ругать тех, кто, выращивая табак, собирает его несозревшим, думая лишь о том, как бы побыстрее набить свои карманы. Досталось также нынешним зажигалкам и кремням, которые были не чета прежним и давали крохотные, еле заметные искорки. Отведя душу, разведчик тяжело вздохнул, посмотрел наверх и от неожиданности чуть было не проглотил свою сигару.

На уступе крутой скалы, нависавшей над дорогой, сидело огромное количество обезьян. Еще несколько минут назад, когда путники остановили машину, чтобы заменить пробитое колесо, на карнизе сидели только две обезьяны. -

Разведчик обеспокоенно нахмурился: обезьян было около пятидесяти, и к ним постоянно прибывали новые.

Машинальным движением Кавендиш сунул сигару в карман рубашки, продолжая внимательно следить за животными. Их поведение казалось неестественным и поэтому настораживало.

Сидевшие на карнизе бабуины обычно вели себя более раскованно. В привычной им среде они шумели, прыгали, играли друг с другом, и часто молодым обезьянам удавалось втянуть в свои игры более взрослых.

На сей раз обезьяны сидели молча, внимательно наблюдая за машиной и людьми, копошащимися внизу.

Плавным жестом, чтобы не спугнуть животных, Кавендиш стер пот со лба: то, что он видел, начинало серьезно его беспокоить.

Позади машины послышался резкий скрежещущий звук, и Кавендиш вздрогнул. Впрочем, он тут же понял, что беспокоиться не о чем — просто Джаг отогнул, наконец, старый проржавевший рычаг, с помощью которого было закреплено запасное колесо. Толкая колесо перед собой, Джаг приблизился к разведчику и, заметив, что тот чем-то обеспокоен, тоже посмотрел наверх. От удивления Джаг даже присвистнул.

— Вот это да! А что они тут делают?

— А черт их знает! Уверен, что ничего хорошего они не замышляют. Я вообще никогда не видел такого скопления обезьян.

— Думаешь, они могут броситься на нас?

Кавендиш пожал плечами и уклончиво ответил:

— Знаешь, когда никаких законов больше не существует, то все возможно.

— Но они же не хищники.

Кавендиш опять пожал плечами.

— Насколько мне известно, нет, но сейчас все очень быстро меняется. Вполне возможно, что это какие-нибудь мутанты. Кроме того, ты же сам видишь, что здесь нет никакой растительности. Эти обезьяны могли привыкнуть жрать все, что попадается им на пути. Не забывай, что мы сейчас на их территории.

Обезьяны продолжали прибывать, и их количество, кажется, уже удвоилось.

— Думаю, нам надо побыстрее сматываться отсюда, — проворчал разведчик. — Я из личного опыта знаю, что если всякие твари собираются вместе, они потом обязательно на кого-нибудь нападут.

Поглядывая на обезьян, путешественники принялись менять колесо.

Высунув от напряжения язык и, как обычно, проклиная все на свете, разведчик пытался прикрутить болтами колесо, которое Джаг придерживал руками.

— Черт бы подрал эти ржавые болты и всех проклятых продавцов старых автомобилей, — рычал разведчик.

— Успокойся. Если мы сумели открутить болты, то сумеем и закрутить их, — урезонил его Джаг.

— Вот-вот! Ты еще скажи, что у меня руки из задницы растут!

— Да нет, с руками у тебя все в порядке. Ты просто нервничаешь.

— Я нервничаю? Из-за этой жалкой кучки макак?! Да я видел вещи и пострашнее!

Сказав это, разведчик поднялся и, насвистывая, спокойно пошел к заднему борту грузовика.

— Куда это ты? — обеспокоенно спросил Джаг.

— Хочу захватить большие плоскогубцы, которые ты не принес. К тому же мне еще и пописать надо, я всегда нервничаю, когда у меня полный мочевой пузырь.

Оставшись один, Джаг окинул взглядом стаю обезьян, и сразу же увидел огромного бабуина, сидящего в центре. Обезьяна было очень старой, и шерсть на ее обвислых губах уже побелела. Создавалось впечатление, что это вожак стаи. Его шерсть поблескивала седыми волосками, но в целом оставалась по-прежнему густой и темной. Остальные обезьяны, похоже, его слушались. Тихонько постукивая ладонью по скале, он как будто сдерживал нетерпение своих сородичей.