Вадим Панов - Зандр

Они сидели в вип-кабинете заведения, однако ничего интимного или нежного в их позах пока не наблюдалось: Заводная съёжилась в кресле, закуклилась, бросая на комби взгляды исподлобья; разведчик же сидел на диване, он поднялся, передавая женщине контейнер, но не остался рядом, хотя хотел, и вернулся на чуть продавленную подушку.

– Меня наняли дойти до Безнадёги, – продолжил он, покусав губу. – Потом схожу в Дырки, хабар, если будет, отнесу в Борисполье… Оттуда, скорее всего, подамся в Белый Пустырь.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – с хорошо сыгранным безразличием осведомилась Заводная.

– Затем, что из Пустыря я вернусь в Железную Деву, – ответил Гарик. – Мы дождёмся рождения ребёнка, после чего сделаем так, как ты захочешь: отправимся искать Нетронутые острова, или поселимся здесь, или уйдём в другую область Зандра…

– Что ты сказал? – прищурилась Лиза. – О каком ребёнке ты говоришь?

– Среди моих устройств есть медицинский сканер, – улыбнулся комби.

Женщина его не поддержала. Выдержала паузу, бездумно разглядывая распухший от радиотабл контейнер, после чего осведомилась:

– С чего ты взял, что это твой ребёнок?

– Считай меня излишне самонадеянным.

– Считаю.

Он снова улыбнулся. И на этот раз был поддержан: Лиза ответила на его улыбку.

По всей видимости, женщина готовилась к трудному разговору, и поведение комби стало для неё приятным сюрпризом. А его следующие слова – шоком.

– Рядом с тобой я испытываю нормальные, настоящие чувства, не связанные с радостью от того, что выжил или кого-то убил. Рядом с тобой я становлюсь другим. И… И я хочу быть рядом с тобой. – Он помолчал. – Я хочу быть рядом с тобой, Лиза.

– Признаёшься мне в любви? – Заводная очень хотела, чтобы фраза прозвучала шуткой, но голос дрогнул, и Визирь понял, что она волнуется не меньше, чем он.

– Да, Лиза, я признаюсь тебе в любви и прошу стать моей женой. – Он встал на колено и достал кольцо, которое утром купил у заезжего ювелира. – Прошу. – Помолчал, нервно ожидая ответа, и, не выдержав, спросил: – Ты не ответишь?

Прозвучало настолько трагично, что Заводная едва удержалась от смеха. Протянула руку, нежно провела пальцами по щеке своего мужчины и прошептала:

– До полуночи ещё три часа. – Он ждал. – Пойдём, отвечу…

Целых три часа…

«Человек ли я?

Парадокс заключается в том, что давным-давно, в прошлой, беззаботной жизни, когда я только превращался в комби и каждые два месяца ложился под нож хирурга, вставляя в себя всё новые и новые протезы, я об этом не задумывался. Я становился сильнее и быстрее, лучше видел, лучше слышал и мог издалека проверить коктейль на составляющие. Я был молод. Я привык жить в цивилизованном мире, и его гибель стала для меня шоком. Не потому, что исчезло всё, что было мне дорого, и погибло множество друзей. Не только поэтому. Ужас пришёл, когда я осознал, как сильно комби зависимы от инструментов и вещей, как много нужно нам, по сравнению с обычными людьми, и насколько новый мир к нам жесток… Я видел умерших комби – они не сумели найти радиотаблу. Я видел взорвавшихся и сгоревших изнутри комби – пули разносили их микрогеры. Я видел оглохших и ослепших – навсегда, – потому что вовремя не нашлось нужных запчастей и цепи распались, а мой друг стал инвалидом из-за того, что у комбимастера не отыскалось нужной отвёртки.

Отвёртки, твою мать! Отвёртки!

Мастер не сумел влезть во внутренний киберпротез, и ногу Вига безвозвратно заклинило. А я смотрел на происходящее своими сверхмощными глазами и молился. Благодарил Бога за то, что преодолел Время Света без ранений; что не поленился когда-то и прошёл курс комбимастера; что всегда хранил дома два ремкомплекта и запас радиотабл. Я молился… Потому что я был тем комбимастером и не смог ничего сделать. Потому что Виг теперь побирается в Биеве и ненавидит меня.

Потому что…

Я молился.

А потом вдруг спросил себя: зачем Богу меня слушать? Ведь я для него не более чем машина. Он дал мне глаза – я поменял их на новые. Он дал мне уши – их постигла та же участь. А ещё руки, ноги, часть мозга…

Я больше не образ Его и не подобие. Я – кукла, которой нужен не священник, а механик.

Мне стало страшно. Но я всё равно молился…

И молюсь до сих пор. Я не знаю, слышит ли Он меня или оставил, но это не важно, потому что я не оставлю Его. Буду идти за Ним, ползти, стоять поблизости… Пусть отвергнутый – всё равно.