Брайан Герберт - Дюна - орден сестер

– Нелогично, но интересно, – ответил Эразм. – Проведя изучение провокационного и поразительно непредсказуемого человеческого поведения, я вынужден согласиться с твоими заключениями.

Гилберт взял со своего стола документ, поступивший в библиотеку школы ментатов.

– Вот новый исторический труд, выпущенный батлерианцами. Его основная цель – уничтожение твоей репутации.

– Опять?

– Посмотри название – «Тирания робота-демона Эразма».

Он поднял книгу, и оптические волокна, внедренные в темные стены и потолок кабинета, считали изображение обложки тома.

Эразм снова усмехнулся.

– Название как будто не слишком объективное.

– Мне казалось, тебя интересуют аспекты пропаганды в исторических исследованиях.

– Меня всегда забавляет, как люди, почерпнувшие знания о событии вовсе не из первоисточников, способны так яростно искажать факты. Читая мемуары Агамемнона, я видел, как генерал-кимек искажает историю. Мне потребовалось много времени, чтобы понять – люди не ценят правду, она им не нужна. С другой стороны, машины очень много потеряли бы, если бы сознательно использовали для своих выводов ложные данные.

Гилберт коротко рассмеялся.

– Думаю, оскорбления тебя развлекают.

Робот подумал.

– Сотрудники моих лабораторий и домашние рабы веками ненавидели меня. Даже Серена Батлер меня презирала, а ведь она всегда была одной из моих любимиц. Только ты, Гилберт, понял мою истинную ценность.

– И даже я все еще учусь, – ответил Гилберт.

На самом деле он читал историю и знал по собственным наблюдениям, что робот действительно совершил большинство приписываемых ему ужасных поступков.

Эразм нетерпеливо велел:

– Открой книгу. Хочу прочесть, что говорят обо мне батлерианцы.

Гилберт послушно переворачивал страницы, чтобы Эразм мог просканировать и воспринять содержание.

– Ага, не знал, что у батлерианцев есть доступ к моим лабораторным журналам. Значит, после битвы один журнал нашли у Коррина? Я рад, что мои записи сохранились, хотя меня тревожит, что автор – и, вероятно, читатели этого тома – может делать столь нелепые выводы из моих тщательно исследованных данных. Думаю, я лучше понимаю страдания человека, чем сами люди, – сказал Эразм. Гилберт представил, как тот качает своей прекрасной флометаллической головой. – Но если бы ты смог найти мне подходящее тело, я бы продолжил свою работу.

– Ты знаешь, что сейчас это будет неразумно.

Хотя он любил независимого робота за невероятные возможности, которые тот перед ним открыл, Гилберт был очень осторожен и старался уберечь Эразма. При всем своем уме Эразм не вполне сознавал, с какими опасностями столкнется, если обнаружит свое присутствие. Вдобавок Гилберт не очень доверял ему – как знать, что он вздумает делать.

– Жаль, что люди создали такой хаос, – сказал Эразм, изображая долгий глубокий вздох. – На протяжении тысячи лет правление машин было весьма успешным и прекрасно организовано. Боюсь, галактика больше никогда не будет прежней.

Гилберт захлопнул «Тиранию робота-демона Эразма».

– Не спорю, но ты упускаешь ключевой факт.

– Ключевой факт? – Эразм как будто обрадовался. – Ну-ка поделись.

– Бесполезно критиковать людей за восстание, катализатором которого стал ты сам. Непосредственной причиной падения империи машин был ты. Лично.

Эразм как будто обиделся.

– Как это? Возможно, я и внес небольшую лепту, сбросив ребенка Серены с башни…

– Во всех отношениях, – возразил Гилберт. – Если бы не ты, машины не потерпели бы поражение. Ты бросил вызов Омниусу, поставив под вопрос верность людей-рабов, которые ранее не оказывали организованного сопротивления. Ты предположил, что сможешь заставить надзирателей выступить против машин. Ты посеял семя восстания.

– Это был интересный эксперимент, – сказал Эразм.

– Уничтоживший Синхронизированную империю. Без тебя Иблис Джинджо не смог бы организовать свои мятежные ячейки и даже не задумался бы о захвате миров Омниуса. Когда ты убил младенца-сына Серены Батлер, сбросив его с балкона перед многочисленной толпой, ты высек искру на трут, который сам же подложил.

– Необычное заключение. – Эразм, казалось, замялся, потом признал: – Если посмотреть с этой точки зрения, возможно, я несу ответственность.

Гилберт встал из-за стола.

– Думай об этом, отец, когда тебе будет здесь одиноко и тревожно. Если бы ты вел себя осторожнее, империя машин, может, и устояла бы. А поскольку ты единственное, что от нее осталось, и я о тебе тревожусь, я намерен быть особенно осторожным.