Евгений Щепетнов: Звереныш

– Хорошо. Я согласен. Могут смотреть все свободные от вахты. Бой без оружия, останавливаем по сигналу, чтобы не было излишнего отсева «овец».

– Хорошо, мастер! – удовлетворенно кивнул сотник. – Я сообщу ребятам. Ты будешь смотреть на бои?

– Конечно, буду! – усмехнулся Джубокс, с видимым облегчением откладывая свиток подальше от края стола. – Я что, не мужчина? Выдай ребятам по кружке пива ради такого случая. Вычтешь из жалованья, скажи казначею. И вот еще что – пусть лекарь будет наготове.

Сотник отсалютовал, вышел, а мастер откинулся на спинку кресла и улыбнулся – действительно, скука долгого путешествия достала. Море, море и море – каждый день, каждый час, каждую секунду… ничего нового, волнующего, развеивающего скуку. Даже шторма уже давно нет, хотя редко бывало так, чтобы во время перехода корабль хотя бы раз как следует не покачался на штормовой волне. Легкий ровный ветер весело и без проблем гнал корабль вперед, туда, где его ждал отдых у портового причала.

Щенок вздрогнул и открыл глаза, будто и не спал. За решетчатым люком, через который в трюм поступал воздух, возникло какое-то движение, затопотали множество ног, слышался смех и крики. Любое изменение обстановки вокруг беспокоило Щенка, оно всегда означало что-то плохое, могло привести к смерти. Смерть не значилась в планах мальчишки, если такие планы вообще существовали.

Насторожившись, он сел на корточки, осмотрелся по сторонам. Все потенциально опасные существа находились на расстоянии, никто не подкрался, никто не попытался нарушить его уединение. Как вчера, когда группа подростков решила свергнуть звереныша с его «пьедестала». Они скопом набросились на Щенка, и если бы не надсмотрщик, ударами бича разогнавший агрессоров, неизвестно, чем закончилось бы это нападение. Впрочем, известно чем, скорее всего, они задушили бы мальчишку, а труп бросили к стене, на решетку стока, под которой бегали голодные крысы. При всей своей ловкости, крепости и жестокости Щенок не смог эффективно сопротивляться озверевшей толпе. Он покусал троих, сломал нос одному и вывихнул руку другому, но, в конце концов, оказался прижат к настилу телами пыхтящих, разгоряченных, потерявших человеческий облик подростков. В тесноте трюма нельзя было бежать, здесь имели значение грубая сила и вес. А веса у десятка зверенышей было более чем достаточно.

Щенок запомнил их лица. Что-что, а память на лица у него была великолепной, видимо, как компенсация за потерю памяти о прошлой жизни.

Добираясь до шеи ненавистного «безумца», подростки вопили что-то вроде: «Убей его! Убей безумного!» – это и привлекло внимание хозяев, прекративших безобразие. Щенок отделался несколькими ранами, синяками и едва не получил перелом носовых хрящей, когда предводитель «мстителей» ударил его головой прямо в лицо.

Дежурный надсмотрщик раздал всем «горячих», толпа разбежалась, и теперь подростки с ненавистью взирали из темноты на ускользнувшую от расправы жертву.

Зачем они напали? С какой целью? Не трогали месяц и вдруг решили напасть – почему? Щенок не задумывался над этой проблемой. Он вообще не хотел думать. Подростки, которые напали, скорее всего, тоже не смогли бы ответить на этот вопрос четко и ясно, но все и так было понятно. Как и всегда, в стае зверей выделились вожаки, которые управляли группами своих подчиненных. И как всегда, эти вожаки желали себе лучших условий – больше еды, больше свежего воздуха, а еще – хоть немного солнца, лучи которого иногда все-таки пробивались сквозь толстую деревянную решетку и освещали пространство под люком.

На этом светлом лоскуте и сидел Щенок, занимая слишком много места, так как не позволял другим приблизиться на расстояние вытянутой руки и набрасывался на того, кто осмеливался нарушить границу. Как можно было это терпеть?

Вот и попытались. Но попытка не удалась. Увы, для них.

Люк поднялся, по лестнице загромыхали ноги надсмотрщиков, одетых в кожаные жилеты и штаны, которые с трудом брал даже нож. В руках бичи, которыми оба мужчины владели в совершенстве – при желании каждый из этих мускулистых бессердечных тварей мог одним ударом убить или покалечить любого из рабов, что уж говорить об изможденных плаванием подростках. Но, даже учитывая это, надсмотрщики были настороже – они слишком хорошо знали, какие силы просыпаются в отчаявшихся, готовых на все людях, и не собирались подвергать свою жизнь малейшей опасности. Не за то им платят деньги, чтобы сложить голову где-то в вонючем трюме.