Евгений Щепетнов: Звереныш

– Ты не о том говоришь. Я опять спрошу: если принцесса забеременеет от меня – мне башку свернут?

– Хмм… если забеременеет, то – да. – Атрап помялся, помолчал и, глядя куда-то в сторону, добавил. – Только этого не будет. Не хотел тебя расстраивать, но… у тебя не будет детей. По крайней мере ближайшие двадцать лет.

– Почему? – Адрус не удивился, чего-то такого он и ожидал.

– Потому что снадобья, которые вы в Школе пьете, не очень хороши для семени. Вы пустые – на ближайшие двадцать лет…

– А может, и больше, чем на двадцать, – равнодушно закончил Звереныш. – За этот год я уже столько снадобий выпил, что этого хватит лет на сто!

– Может, и так, – сокрушенно вздохнул Атрап и, поглядев на спокойного Адруса, удивленно спросил. – Тебя это не расстроило? Такое известие привело бы в ужас любого из зануссов! Почему ты так спокоен?

– Я никогда не думал о том, чтобы завести своих детей, – так же равнодушно ответил Адрус. – Мне кажется, я не создан для семейной жизни. Притом что не рассчитываю долго прожить.

«Это ты правильно! Такова жизнь, мой мальчик… увы, ты послужишь великому делу, но сам умрешь. Не бойся, твоя гибель не будет напрасной! Под правлением умного, просвещенного Императора Занусс будет процветать! Я открою школы, детей будут учить грамоте, счету, искусствам! Искусство спасет мир! Красота! И я увековечу тебя в полотнах и памятниках, мой юный друг! Прости, но чтобы добро восторжествовало, нужны жертвы…»

– Я понимаю тебя. Ладно, к делу. Ты будешь рядом с Императором, станешь видеть Венценосного довольно часто… сравнительно часто. Но ты не должен убивать его без моей команды.

– А как я узнаю, когда эта команда поступит? И вообще – когда начнем действовать?

– Я все скажу. Вначале заверши дела здесь, потом укрепись во дворце, дождись, когда я там обоснуюсь, и вот тогда… Нужно подготовить переворот – убийство Императора – это полдела. Нужно сделать так, чтобы страну не охватил хаос, иначе будет беда. Всем беда!

– Я понял. Ну ладно, мне пора! – Адрус встал из-за стола, сумрачный, рассеянный. От него исходила смешанная волна недоверия, злости, некоторого разочарования и… сожаления. Неужели все-таки переживал из-за того, что у него не может быть детей?

Звереныш пошел к двери, почти вышел за порог, но… остановился, обернулся и спросил:

– Принцессу тоже нужно будет убирать?

– Ээээ… конечно! – слегка запнулся настоятель. – После Императора она первая наследница! Оставь ее в живых – начнется суета, вокруг нее могут собраться сторонники, подчинят ее своей воле и заставят делать то, что им надо. Постараются вернуть все к прежнему, к тому, что было во время правления ее отца. Нам же этого не надо? Ну вот! Я все тебе скажу, не беспокойся!

Адрус кивнул и вышел, оставив настоятеля сидеть в одиночестве.

Атрап посидел еще минут пять, потом встал, подошел к рисовальному станку и осторожно потрогал пальцем нанесенную на холст краску. Она уже подсохла, не пачкала кожу, и настоятель удовлетворенно кивнул головой – хорошие краски продал лавочник! Самые лучшие в городе. Но когда он, Атрап, станет Императором, у него будут самые лучшие краски в мире!

Усмехнулся – почему это в последнее время он рисует все больше в красных тонах? Только сейчас обратил внимание – красное солнце освещает красный берег, на который выплескиваются красные волны, на берегу стоит человек в форме Пса, освещенный красными лучами вечернего светила, руки его будто обагрены кровью. Голубые глаза светятся, как алмазы, и это единственный не красный цвет на картине!

Мир залит кровью! – вдруг пришло в голову настоятеля, и он поежился. Предчувствие? Предзнаменование? Почему ему все последние ночи снятся кошмары? Он куда-то бежит, прячется, ждет смерти, а она неумолима – топает по коридору черная фигура, но вместо Ножниц Судьбы, которыми она отрезает нить жизни человека, в руках Смерти короткие мечи, которыми вооружены Псы. Черные, вороненые мечи.

Атрапа передернуло. Прошлой ночью он едва не увидел лицо Смерти, а ведь поверья говорят, что тот, кто увидит ее лицо, долго не проживет, что смерть за ним придет, и скоро! Впору не спать… начать пить снадобья?

Помотав головой, чтобы отогнать дурные мысли, настоятель подошел к шкафу, вынул оттуда запечатанный кувшин, небольшой нож с треснутой рукоятью, соскреб воск с толстой пробки, поддел ее – хлоп! Пробка покатилась по полу, скрывшись под рисовальным станком. Хрустальный бокал до краев наполнился пахучей рубиновой жидкостью.