Дем Михайлов - Эхо войны

Вставать не хотелось категорически, и, прислушавшись к ноющим мышцам, я позволил себе полежать еще немного, бездумно глядя в темный бетонный потолок. Историю возникновения нашего со стариком дома я слышал много раз и всегда поражался упорству жилистого зэка, сумевшего в одиночку обустроить такую берлогу.

О том, что под обрушившимся зданием остались свободные пустоты, не знал никто, кроме старика Тимофеича. Кирпичный четырехэтажный дом был более чем преклонного возраста — его строили в семидесятых годах двадцатого века. Он пережил месяцы сумрака, ядерную зиму и сдался лишь перед неистовой яростью пустыни. Когда перекрытия и стены не выдержали натиска ветра и песка, они сложились внутрь и похоронили под собой немало людей. Чудом уцелевшие жильцы мрачно поглядели на заносимые песком руины, покопались по краям и отправились искать новое пристанище, благо пустых домов в округе хватало.

А Тимофеич остался. Как он потом рассказывал, ему очень уж жалко было оставлять все добро, что имелось в родной квартире. Не хлам, годный лишь для любования, а инструменты, какое-никакое оружие и множество хозяйственных мелочей. Старик жил здесь больше двадцати лет, с тех пор как откинулся с зоны и осел в городе, где б о льшая часть домов была построена руками зэков. Тимофеич принялся за раскопки, мудро рассудив, что если стены сложились, то небольшой подвал с толстенными бетонными стенами мог и уцелеть. А в том подвале немало полезных вещей. Старик копал больше недели, борясь с постоянно осыпающимся песком и кирпичными обломками. И докопался.

Как он рассказывал, на засыпанный колотыми кирпичами проход удалось наткнуться, когда сил почти не осталось. Сюрпризы на этом не кончились. Стоило вытащить весь мусор из прохода, как открылась следующая щель, за ней небольшая сквозная каморка, дальше больше. Так, совершенно неожиданно для себя, Тимофеич оказался обладателем обширного подземного убежища, защищенного мощными бетонными перекрытиями, десятками тон строительного мусора и толстой подушкой постоянно наносимого песка. Старому зэку хватило ума скрыть следы работы от чужих глаз, и он принялся обустраивать новое жилище, благо руки у него были золотые. И строительного опыта в избытке — много лет Тимофеича кидали с одной социалистической стройки на другую. Поневоле научишься, наберешься опыта и знаний.

Вскоре бывший зэк окончательно обжился, привел все в порядок, закрыл щели ненужные и открыл необходимые — для освещения и вентиляции, — не забыв оснастить их прочными заслонками. Так и стал себе жить дальше. А двадцать шесть лет назад весенним апрельским утром бредущий по своим делам Тимофеич услышал доносившийся из заброшенного здания жалобный детский плач. Так в жизни старика появился я…

Наклонив голову, я взглянул на соседнюю кровать, предельно аккуратно застеленную старым одеялом без единой складочки. На подушке лежали выточенные из пластика четки — на старости лет Тимофеич ударился в религию и частенько молился Иисусу. Грешки прошлого замаливал. Сколько раз я ему объяснял, что Бог уже отправил нас всех в ядерный ад, но старик лишь отмахивался и продолжал свое.

Почувствовав, что еще немного и опять расклеюсь, я рывком сел и перевел взгляд на лежащий у кровати рюкзак камуфляжной расцветки. Пора ознакомиться с нахапанной добычей. Отстегнув пару липучек и развязав узлы стягивающего горловину шнура, я вывалил содержимое рюкзака на постель и ошарашенно уставился на открывшееся взору зрелище. На старом штопаном одеяле бесформенной кучей лежало настоящее богатство.

Дрожащими пальцами я брал вещь за вещью и, благоговейно осмотрев и обнюхав, бережно откладывал в сторону. Пластиковые защитные очки с чистейшими неповрежденными линзами, семь банок армейской тушенки, несколько пар толстых носков — новых! — пять снаряженных пистолетных обойм, стельки к ботинкам, аптечка, несколько длинных изогнутых предметов, в которых я со священным ужасом опознал обоймы к автомату: видел такие у охранников с ТЦ. Еще один предмет вызвал у меня искреннее восхищение: плоский прибор прямоугольной формы с небольшим экраном и идущей поверху надписью «Radex». Счетчик Гейгера… Как говаривал в подобных случаях Тимофеич, когда был искренне поражен: «Святые угодники и иже с ними…»

Вот здесь на меня и накатило. Во что я вляпался, когда позволил жадности возобладать над благоразумностью? В моих руках настоящий клад. Сокровище подороже многих. Из-за него меня найдут и порежут на мелкие ленты живьем.