Ярослав Мороз: В погоне за мечтой

– Кто такой Рок? – Спросил я Самогона.

– Лидер Дозора. Я видел его только пару раз и мало что знаю о нем, но даже этого хватило, чтобы понять: он мерзкий и страшный человек, а потому очень опасный. Попади мы сейчас к нему, ты через пять минут стал бы молить, чтобы тебя пристрелили как последнюю, вонючую, облезлую слепую псину. – Теперь Самогон был не раздражен, а очень обеспокоен. По всей видимости, он находился в плену у Рока или видел все его злодеяния, поэтому и не хотел рисковать своей свободой ради меня – что уж говорить про какого-то там Трубодура.

– Тогда ты должен понимать, почему его нужно вытащить. – Ответил я, не изменив своего решения даже после того, что услышал. – Слышал когда-нибудь такую фразу: волков бояться – в лес не ходить? – Спросил я Самогона и, развернувшись, направился в тюрьму, за Трубодуром.

– Как и ту, что за деревьями бывает леса не видно. – Бросил он мне в спину. Я остановился, а Самогон прошел мимо меня и, встав напротив, сказал: – Послушай, Айс, проблема не в том, кто такой Рок, а в том, что он находиться на другой стороне туннеля. – Я припомнил занавес, который разделял туннель и другую сторону. Наверное, Самогон заметил это в моем взгляде, поэтому и сказал: – Ты уже видел его, верно? Это черное покрывало, длиной как тот перрон, если не больше. Ты, наверное, думаешь, а почему оно не пропускает свет. Это не так. Покрывало нужно лишь для того, чтобы за него никто не совался, потому что там в помине нет света.

– Хорошо, хорошо, я испугался, ты умеешь наводить страх, доволен? – Вспылил уже я, потому что рассказ Самогон по-настоящему оказался жутким. Но я стоял на своем: – Но я все равно не убегу, поджав хвост.

– Раз тебе не понятно так, объясню напрямую, – не унимался Самогон. – Помимо тюрьмы и Рока там есть лаборатории со всевозможным оборудованием, где ставят эксперименты над всеми, кого дозоровцы ловят, будь то человек или мутант. И уверен, твой Трубодур принимает в этом непосредственное участие: и подопытных привозил, и оборудование доставлял.

– Хорошо, раз тебе так страшно, можешь со мной не идти. – Произнес я и, обойдя Самогона, отправился дальше.

Десять шагов… Пятнадцать… Двадцать… Послышались приближающиеся шаги, а потом Самогон поравнялся со мной и сказал:

– Черт с тобой, манипулятор хренов – пойдем и спасем твоего Трубодура.

– Что, не выдержал угрызений совести? – Улыбнулся я.

– Просто я буду единственный, кто всадит тебе пулю в лоб, если нас поймают.

– Ты не забыл, что оружие только у меня есть? – Спросил я Самогона, помахав ему калашом Торопыги. В ответ на это он достал из кобуры пистолет и помахал им перед моим лицом. Мы засмеялись.

Вернувшись к перрону, мы быстро его пересекли вместе с линиями путей и вскоре оказались за черным «покрывалом» в кромешной темноте. Не знаю, как мой дозоровский проводник ориентировался в темноте, но вскоре мы вышли к тюрьме, и мне пришлось признать: паршивое здесь место.

– Где держат заключенных и как их охраняют? – Спросил я Самогона, пока мы прятались в темных закоулках.

– Сейчас сам все увидишь. – Ответил он, и мы отправились дальше.

Бродя по этому месту, глаза вскоре привыкли к темноте и смогли рассмотреть истину, в буквальном смысле. Наверное, не нашлось тех, кто добровольно сунулся бы в это место, кроме нас, а те, кто здесь очутился, так здесь и остались, поэтому тюрьму и не охраняли – заходи, кто хочешь, мы всем рады, – и мы спокойно проникли вовнутрь. И понял я, что это тюрьма, без подсказок: еще не оказавшись внутри, мы повернули в проход и нас встретили полные боли и отчаяния «Помогите» и «Спасите». Этот лучик надежды был очень мал, потому что я понял, что пленных много и большая их часть смирилась со своей судьбой. Пришлось признать, что Самогон был прав, а когда я увидел все своими глазами, признал и свое психическое расстройство, самое глубокое.

Оценить размеры помещения, в котором мы оказались после прохода, не удалось: его всего заставили клетками, в которых томились заключенные. А когда взглянул вверх, то чуть не проглотил язык вместе с тягучей слюной, не увидев края клеток, а только темноту, в которой они скрывались. Единственное, что радовало, помещение оказалось круглым, как и все те, что я видел ранее – хоть что-то знакомое есть. В центре стоял огромный металлический стол – надо полагать, разделочный, – с несколькими тумбочками вокруг, на которых лежали инструменты и стояло всевозможное оборудование.

Пока мы крались возле клеток, мне приходилось слушать эти жалобные, просящие «Помогите», «Спасите» и по немного сходил с ума. Не выдержав, я сказал Самогону: