Михаил Михеев: Адмирал

Колесников хорошо понимал, какие проблемы на них могут свалиться. «Шарнхорст» и «Гнейзенау», разумеется, великолепные корабли, но оба они – наследие кораблестроительной школы, развившейся в Германии после Великой войны. Не самой лучшей школы, стоит признать.

Тогда немцам запретили строить крупные военные корабли. Что поделаешь, проигравшие не спорят, они подчиняются. Вот и пришлось извращаться. Строить океанские рейдеры на дизельном ходу, к примеру, обзывая тяжелые крейсера броненосцами, ограничивая их водоизмещение. В результате получилась интересная ситуация – корабли как бы подвешивались между классами, что было дорого, требовало массу усилий (германские инженеры тут, надо признать, оказались на высоте) и, вдобавок, не обеспечивало требуемую эффективность. «Шарнхорст» оказался наследником такой методики. В результате отлично защищенный, быстроходный корабль получился не только недостаточно мореходным, но и банально недовооруженным. Создатели его, похоже, и сами не представляли себе, что хотят получить на выходе, и в тот момент, когда британские аналоги несли пятнадцатидюймовую артиллерию, немецкие корабли вынуждены были довольствоваться жалкими одиннадцатью дюймами. В условиях современной морской войны, право слово, не смешно.

Эх, посмотреть бы за горизонт, но погода не даст выпустить самолеты. Стало быть, придется думать, а там и своя память, может, проснется. Читал же что-то, читал, аж в затылке свербит.

Итак, что там есть у британцев? Не здесь, они перебросили сюда, по данным разведки, то ли три, то ли четыре линейных корабля, но слишком часто германские разведчики ошибались. Итак, линкоры типа «Нельсон», две штуки. Старье, машины которых предельно изношены. Даже если такой корабль с какого-то перепугу оказался здесь, уйти от него не сложно. Огневая мощь, конечно, приличная, девять орудий калибром шестнадцать дюймов, не считая всякой мелочи, но малая скорость и неудачное расположение башен фактически ополовинивают его возможности. Что там еще? Еще более древние, типа «Куин Элизабет»? Они вроде в Средиземном море сейчас, хотя британское адмиралтейство немцам о своих планах не докладывает. Но даже если и здесь, что с того? Восемь пятнадцатидюймовок, конечно, сила, но, опять же, общий износ плюс ходовые качества, изначально соответствующие прошлой войне, делают его малоперспективным для охоты. Через шторм, конечно, такие корабли пробьются легко, что в определенной степени нивелирует этот недостаток, но все равно со временем не поспоришь.

Линкоры типа «Принц Уэльский». Сильные корабли. Недостроенные. Нет их пока. Физически. И это радует. Линейный крейсер «Худ». Он тоже вроде далеко. А может, и нет – с проклятыми островитянами никогда точно не знаешь. С этим кораблем не хотелось бы столкнуться нос к носу – он не только огромен и красив, но и быстроходен и хорошо вооружен. Орудия, кстати, у него едва ли не лучшие в британском флоте. К тому же флагманский корабль Великобритании содержат в состоянии, близком к идеальному, а значит, в такую погоду, если захочет, догонит. И, если потребуется, утопит. Единственный недостаток «Худа» довольно слабое бронирование палубы, но сейчас это непринципиально – снаряды немецких кораблей для него все равно слабоваты.

– Герр адмирал, – прервал его рассуждения Хоффман. – С «Гнейзенау» передают – отмечены многочисленные малые корабли противника.

Колесников медленно кивнул. Все верно. Крупный военный корабль с эскортом из миноносцев или даже легких крейсеров. Неважно, в такую погоду эффективность что тех, что других невелика. Все равно, главное – их флагман.

Какие у противника еще могут быть козыри? Кажется, в этих водах могут оперировать их линейные крейсера. «Ринаун» и…

В голове словно щелкнуло что-то. «Ринаун». И ход боя разом вспомнился. Отступление. Точнее, обмен несколькими залпами – и бегство. В результате тяжелейшие повреждения почти без ущерба для врага и разгром, который английский линейный крейсер учинил потом эсминцам и транспортам.

На секунду он задумался. Как-никак, немцы через год нападут на СССР, будет Великая Отечественная война… Но это будет потом. Если вообще будет – он-то здесь и, возможно, удастся что-то изменить. И не погибнет дядя, и не останется без ноги отец. Но это все – потом, а сейчас перед ним такой же враг России, неважно, что говорящий на другом языке. И к тем, кто идет в этом десанте, у него никакой ненависти пока не наблюдается. Скорее, наоборот – командиров эсминцев прежний хозяин тела знал лично и, как следовало из его памяти, хорошо к ним относился. А еще, если он хочет здесь что-то поменять, надо «зарабатывать очки» в глазах руководства Германии. И это обстоятельство оказалось для принятия решения основным.