Кайл Иторр - Золотая лихорадка

На том и позволяю себе опять уплыть в туман, теплый и покойный.

Несколько раз я прихожу в себя и снова отключаюсь. Кажется, кто-то меня поил. Может, водой. Не уверен. Смутно помнится морда пьяного в дупель Чингачгука, но наяву это было или в кошмарах, без понятия.

Осознаю себя несколько позднее и в другой обстановке. Темно, аки у афролатиноса в известном месте. Руки-ноги свободны, спиной чувствую нечто жесткое и не то чтобы сплошное. Вроде громадного массажера-аппликатора с напрочь выпавшими иголками.

И – запах, причем даже определение «вонь» будет для него слишком мягким. Вокруг много разнообразных немытых тел, не вижу – чувствую. Общий барак для пленных-заключенных? Тогда должны бы храпеть-сопеть, а я ничего похожего не слышу… собственно, я не слышу вообще ничего, у меня слух-то восстановился, ась? После контузии? Вот-вот.

Ладно, примем «барак» за точку отсчета. Продолжаю лежать как лежал, собираюсь с мыслями и осторожно ощупываю себя. Так, одежда вроде на мне, а вот ботинок не осталось, только носки. И еще нет шемаха. Запястье пустое, часы сняли, и – нащупываю безымянный палец на правой руке – содрали и обручальное кольцо; других украшений все равно не ношу… не носил. О таких мелочах, как кошелек-набрюшник, складной нож в одном кармане и короткоствольная «леди таурус» в другом, тоже не позабыли, ну и вместе с разгрузкой забрали и ремень. Пару потайных кармашков скорее всего не обнаружили, то есть две «игральных карты» гибкого пластика с орденской пирамидой на голографической «рубашке» должны сохраниться. Но сей резерв наличности доставать обожду, полтораста экю мне никаких проблем сейчас точно не разрешат…

Есть и положительный момент: ни одной лишней дырки в тушке тоже нету, ура. Врачи, может, и предпочитают внешние травмы внутренним, их-де лечить проще; но докторов рядом не наблюдается, а внутренние повреждения у меня, какими бы они ни были, не смертельны и даже не слишком тяжелы, иначе я бы тихо окочурился по дороге, закрыв эту тему.

Медленно пытаюсь приподнять голову. Под черепом снова начинает шуметь, но меньше, чем раньше. Перетерплю. Рискнуть пошевелиться? Рановато, судя по протестам в районе головного мозга, если даже сумею встать и никто не помешает, далеко не уйти.

Серый свет из прямоугольника открытой двери. Краешек силуэта снаружи.

Обитатели барака – ага, угадал – потихоньку поднимаются и стадом печальных морлоков ползут к выходу. Дюжины две рыл, пожалуй. Мне тоже встать? нет, пока обожду. В тусклом свете изучаю скудную внутреннюю обстановку. Длинное узкое условно-прямоугольное помещение квадратов на семьдесят, высотой чуть больше двух метров, стены из промазанной глиной плетенки, плетеная же крыша из каких-то лоз и веток. Мазанка-переросток, если угодно; в украинском варианте крыша соломенная, но при правильном исполнении вроде как воду не пропускала. Ну а Украина, как известно, родина слонов и вообще первоисточник всех мыслимых ремесел и конструкций, так что вариант, «творчески переработанный под иные условия и материалы», вполне мог встретиться и у других народов… Ладно, что мы тут еще имеем? пол земляной, утоптанный до каменной твердости, однако валяюсь я с относительным комфортом, на деревянном лежаке, один в один совковый пляжный. Мебель, однако. Сколько-то таких же лежаков разбросано по бараку, кому где удобнее дрыхнуть.

Дверь слева, ближе к противоположной (узкой) стене мазанки, а я соответственно в самом углу. Кстати, оказывается, не в одиночестве. Вон слева еще два неподвижных тела, подробностей в полумраке рассмотреть не могу. Живые? А кто ж их знает, энцефалограмму не проверял.

Серый прямоугольник входа на миг темнеет, закрытый парой силуэтов, а затем внутри становится заметно светлее: у одного из вошедших в барак при себе «фонарь» – стеклянная бутыль в веревочной оплетке, а в бутылке, аки в плафоне, горит кривая самодельная свеча.

Прикрываю глаза, наблюдая из-под век. Изобразить «пришел в себя» всегда успею, пока посмотрим, что тут за компания.

Явные латиносы, а то и вовсе чистокровные индейцы. Первый, с бутылочным светильником, тот самый «Чингачгук» – морщинистый, седой, волосы перехвачены пестрой лентой, одет в кожаные штаны и драную джинсовую тенниску; второй пониже, но заметно моложе, в камуфляжных штанах «рваной» тропической расцветки и серо-буром пончо, на плече ружжо, причем не висит, а лежит прикладом назад, придерживаемое рукой за ствол. Странный способ ношения.