Андрей Посняков - Зов крови

Точно вот так и здесь, с «гнездом» этим, вышло. А Хильда-то все усмотрела… как и любой житель этой эпохи.

Значит, у выхода с островка – часовые, наблюдательный пост!

– Ага, идет, – обернулась от щели княжна. – Во-он из-за можжевельника вышел. Не видно, чтоб нес чего-то. Ни котелка, ни…

Послышались быстро приближающиеся шаги, сверху что-то загремело… Борич откатывал камень? Один? Впрочем, если использовать в качестве рычага слегу – почему бы и нет? Вот только, как он этот валун назад вкатит? А так же, как и скатил – рычагом, слегою. Однако ну и дисциплинка у них: захотел с пленниками поговорить – пожалуйста. Пацан захотел – пацан сделал. Да откуда тут дисциплине взяться, разве что только от сырости? Чай, не воинское подразделение, а так, непонятно кому подчиняющийся сброд, где авторитет вожака держится только на силе.

– Пейте! В небольшую щель опустилась худенькая рука с плетеной баклагой…

Радомир тут же схватил неосторожного юношу за запястье, резко на себя дернул… еще раз, еще… Не отпуская врага, отодвинул крышку. Затянув вражину внутрь, для верности ударил в челюсть. Парнишка обмяк.

– Переодевайся! – живо бросил молодой человек, сам же осторожно выглянул наружу.

Никого, ни единой живой души поблизости не было – даже у костра на полянке никто не сидел, да он и потух уже, костерочек. То еще воинство… Кто-то – видно было отсюда – даже дрыхнул в кустах, на мху, не хватило терпения добраться до шалаша или землянки. А что – после сытного-то обеда… До сих пор на всю округу такой дух стоял – просто текли слюнки. Особенно – у голодных пленников.

– Я их отвлеку, а ты давай, по гати, через болото, – выглянув из кустов, князь поднял голову, угрюмо обозревая устроенный на старой корявой сосне пост. Двое с луками. И гать перед ними внизу – как на ладони.

– Милый, давай вместе уйдем!

– Вместе тогда и погибнем, а так… Ведь Влекумер для чего-то нас звал. Истр и все наши где-то рядом, ты их, родная, сыщи, а я уж тут продержусь как-нибудь.

Хильда кивнула – понимала супруга с полуслова. В короткой тунике, с крепкой рогатиной на плече (ее-то и использовали в качестве рычага) – светлые локоны кое-как ремешком кожаным стянула, – вылитый Борич, ежели издалека глянуть. Да и не только издалека. Лишь бы не окликнули, ничего не спросили – голосто девичий тонковат. Ладно – у супружницы ноги быстрые.

– Готова, милая?

– Угу.

– Да поможет нам Господь!

Перекрестившись, молодой человек отошел в сторону, за сосну, шагов на десять, подобрал с земли коряжину, примерился и швырнул прямо в «гнездо».

Двое юнцов – те еще часовые! – обернулись сразу. Эх, дурни, сразу видать, не заставляли их господа сержанты по ночам устав гарнизонной и караульной службы учить! А то бы знали, что с кем-либо разговаривать часовому строго-настрого запрещается. Ишь, шеи вытянули, птенцы. Швырнуть в них, что ли, камешек поувесистей? Хотя бы одного-то запросто можно сшибить. Однако другой тут же тревогу поднимет. Опасно… да и луки у них, а стреляют даже такие вот юнцы – с детства.

– Ветром, верно, сук высохший ото-орвало. «Ото-орвало», угу… вожака землячок.

– Вон с той сосны. А второй слова не растягивает. Первый – «землячок» – обернулся.

– Ой! Куда-а это Борич поше-ел? Бори-ич! Эй, Бори-ич! Не оглядывается!

– Так, верно, не слышит – ветер-то слова сносит.

– Знамо дело, сно-осит. Ну, раз поше-ол, знать – на-адо. Верно, сосну подходящую выбра-ать. Вятко, а ты видал когда-нибудь, как корно-ованием кого-нить казнили?

– Не, не видал.

– Вот-то интере-есно, посмо-отрим.

Рад в кустах хмыкнул: интересно им, извращенцы юные. Осторожно обошел сосну, пробрался через можжевельник, выглянул через камышы на болото и наконец-то малость перевел дух. Хильда уже удалилась достаточно далеко, не окликнешь, не спросишь. Действительно, похожа на того мальчика. Точнее – он на нее. Ой, умна, умна, походку юношескую копирует – не придерешься, молодец, сообразила, мужчины и женщины ведь по-разному ходят – у кого как центр тяжести расположен. Да и шаги женские чаще и мельче, и руками девушки не размахивают. Много отличий, внимательному взгляду заметных. Ах, как Хильдочка шла – не придерешься. Даром что по гати, а все ж старалась – ноги, как солдат, ставила. И рогатину держала крепко, по-мужски. Молодец, молодец, женушка. Ушла, милая, выбралась. Господи, хоть в этом повезло!

Однако пора теперь и о себе, любимом, позаботиться. Как говорят в американских фильмах, «спасаем наши задницы!». Пора, пора бы…