Игорь Ветошкин: Последний из нас

Затхлый воздух вперемешку с пороховым дымом и кислым запахом пота ударил в ноздри. Ни один из дуэлянтов не торопился. У молодого парня был козырь в рукаве, ведь, он отлично знал противника и его повадки, но тем, же мог похвастаться и бородач. «Надо действовать неординарно» — решил Артём. Так же думал и его противник. Автоматчик вернулся к изрешечённым ящикам, предполагая, что противник такой вариант укрытия в расчёт уже не берёт. Плосколицый тем временем полз на четвереньках у дальней стенки, предательски яркий лучик выдал диверсанта, упав на его камуфлированную куртку. Артём старательно обработал тот письменный стол, за которым крался противник. Зашипела пробитая труба, распыляя кипящую воду, и скрывая бородача в облаке пара. «И откуда тут кипящая вода?» — успел подумать Артём, как матерясь сквозь зубы, его враг открыл огонь. Пятнистый знал куда стреляет, ведь Артём выдал себя огнём. Толкнув калаш вперёд себя, обстреливаемый пополз под стол, оттуда за ряды стеллажей. Теперь плосколицый не таился, словно разъяренный кабан, он бежал на свою бедную жертву, сжимая в одной руке пистолет, второй опрокидывая препятствия. Растерявшийся парень запоздало вскинул автомат, алюминиевые полки падающего стеллажа выбили оружие из рук. Яркий свет, сильная боль в затылке, мощные, волосатые руки, вытянувшие из — под груды мусора. Артём видел перекошенное от злости лицо, ошпаренное кипятком и теперь покрытое пузырями. Противник, оказавшийся за его спиной, взял парня за подбородок одной рукой, за затылок другой. «Всё, — как — то отстранённо подумал несчастный Артём, — Сейчас сломает шею, но эта смерть хотя бы быстрая и безболезненная…». Послышался резкий хруст…

Этот дневник я начинаю, начиная свои, как я надеюсь, интересные приключения. Раньше нужды в нём не было, моя жизнь в Промграде (ужасно скучном городке, и как следует из названия промышленном.) представлялась невероятным однообразным существованием. Находится этот городок недалеко от океана, где — то на территории, канувшей в забвение Украине, на месте бывшего небольшого жилого центра. Название города было изменено, как и названия многих других. Никого не интересовало былое имя града, как впрочем, и его история. Да и во что превратились нынешние города, не многие многоэтажки пережили пятидесятилетнюю засолку в океане, не многие вещи сохранились, большая нужда была всей страны в железе. Его-то в основном и добывали в нашем захудалом городишке. Наполненный заводами, выбрасывающими в воздух отравляющие серые, чёрные или пугающе белоснежные газы, он пугал своими грязными и тёмными улицами. Жили люди тут недолго, те, кто не умирал от бесконечной работы на заводах, тот часто становился жертвой разгулявшейся преступности. Многие не хотели горбатиться на заводах и в шахтах, потому ставали на нечестный путь, а воровать у простых работяг было фактически нечего, то воровали часто. Богатые в таких городах не жили, только трудяги, второй сорт народа.

Мне не повезло родиться здесь, по законам Республики, сын шахтёра тоже должен стать шахтёром, вот я и горбатился в каменоломной шахте с утра до вечера. Тешило одно приятное обстоятельство: у меня не было кода на правой руке. (В Республике ставили клеймо всем новорожденным гражданам, цифровой код ставился мужчинам на правую руку раскалённым железом в первые месяцы жизни, женщинам на левое предплечье. Он подтверждал гражданство, место рождения, национальность и дату рождения.). Меня странным образом клеймование миновало, это давало надежду на возможность строительства своей жизни. Отец одно время проработал в бюро разрабатывающее «коды», вот он меня и спас. Остаток жизни он отбывал срок на исправительно-трудовых работах в колонии Промграда. Тут много ЗК отбывали наказание, но за, что отец отбывал свой срок, он так и не говорил. Он вообще мало мне говорил о себе, но я знал, что человек очень интересный, свою жизнь он провёл в круговороте опасностей и необычных приключений, они, то его и изменили. Старые друзья моего отца, говорили: «Он не всегда был таким замкнутым, Коля вообще на своих товарищей не похож был. Дюже честный, правильный он и тебя таким воспитал, зря я думаю, пока ты жизнь не познал, думаешь, что честь, совесть, и тд и тп, хорошо, ни черта! Колю это чуть не сгубило, но люди быстро приспосабливаются, вот и твой отец на остальных похож стал!» Что это означало, я не знал, наивно думая, что всё делаю правильно, но отцовским друзьям, мирвозрение своё сломать не дал.