Игорь Ветошкин - Последний из нас

Почувствовав прилив сил, он тщательно промыл рану, с облегчением обнаружив, что пуля прошла на вылет, наверное, даже не задев кости. Это ещё стоило проверить.

— Доктор ты или кто? Нюня! Ноешь как баба! — Говорил сквозь зубы Артём, размазывая слёзы по грязному лицу.

Туго перетянув руку, чуть выше ранения, поясом, парень поднялся, и пошёл вверх по берегу.

— Я должен найти дядю Сашу, должен, ему нужна моя помощь! — Эти слова придавали сил.

Когда взъерошенная, перепачканная в грязи и крови голова высунулась над берегом обрыва, возле опрокинутой повозки уже никого не было. Только сейчас, когда Артём вспомнил о медицинских препаратах в своей сумке, он заметил, что обронил её, во время падения в реку. Грачёв подняв свою тесёмку побежал к месту сражения. Пока бежал, понял, какое чудо уберегло его от большего количества свинца в своём теле. Но если рассуждать логически, то вряд ли находящиеся под действием наркотических веществ бесы, могла держать верный прицел.

Мёртвый Спичков лежал на боку. Меж его лопаток торчал нож. Настоящее разбойничье убийство, подлое и гнилое. Паша тоже не мог жить с пулей во лбу.

Артём упал на колени, обнял дядь Сашу целой рукой, и заплакал. Он не мог успокоиться, всё плакал, и плакал. Этот пожилой человек, верный друг отца был ему так близок последнее время. Парню было очень плохо, он снова потерял близкого человека, к которому проникся такой любовью и уважением.

Тучи, давно заполнившие небо, рассекались молниями, огрызались громом, и вскоре словно скорбя о потере заплакали сильным ливнем. Ветер начал гонять кроны деревьев. Лес ожил, зашипел, зашевелился. Лужи появились на дороге, и она стала непроходимой жижей.

Грачёв всё лежал в грязи, он кричал, что — то непонятное, кричал душой, от горя. Когда тело начала бить дрожь, холод пробрался до костей, он всё же поднялся. Пустота заполнила душу, отчаяние взяло вверх. Подняв с земли промокший дневник, который выронил из рук во время нападения. Безуспешно поискав лопату, Артём решил, что пока не похоронит Спичкова по — человечески не уйдёт. Подняв тело, подвывая от боли в руке, он тащил мертвеца к реке. Но силы кончились раньше, чем планировались. Грачёв упал на землю, свернулся калачиком. «Идти, надо идти, Артём нельзя лежать, остановка — смерть» — говорил он себе.

Игла воткнулась в окровавленную плоть.

— Боже! За что? Как больно! — взвыл парень, отодвинув руку с иглой от раны.

Как он оказался в лесу под спасительной густой кроной, Артём не помнил, пришёл в себя от боли. Вернув иглу в тесёмку, и забросив идею с «самоштопаньем», Грачёв промыл перекисью водорода рану, и помазал кое — какой мазью. Перемотав мокрым бинтом, поднялся на ноги. Первые шаги требовали большого мужества, потом Артём шёл уже, как по — накатанной.

Утро встретило раненого парня, спящего на поваленном дереве.

«Я поступил так подло, что сгораю от стыда, отец меня собственноручно убил бы за такой проступок. По моей вине умер Спичков, я не должен был его бросать. Какой же я трус, эти бесы, Боже! Я вздрагиваю при их упоминании. И как же болит моё тело, наверняка сломаны рёбра…». Грачёв охнул, отложил карандаш. Сложив дневник в тесёмку, закинув её на плечо, он поднялся, и пошёл дальше. Было холодно, хотелось есть, и спать, но надо было идти дальше. Артём корил себя за то, что бросил тело дядь Саши, и не похоронил.

— Теперь он будет там лежать, и душа его не упокоится, как ненужная дворняга будет разлагаться, на подобии тех несчастных, которых мы видели на дороге. Когда доберусь до людей, обязательно найду лопату, и похороню его и охранников тоже. — говорил себе Артём, а когда он говорил себе под нос было не так страшно.

Когда перед глазами парня вырос населённый пункт, он сначала не поверил, но когда из тумана явственно выражались очертания домиков, палаток, сторожевая башня, он буквально бросился бежать к людям. Деревенька, нет, скорее хутор в пять длинных, деревянных изб. Ещё несколько сельскохозяйственных построек дополняли картину одинокого хутора. Но его первоначальное одиночество было обманчиво, из домов и палаток выходили люди в пятнистой военной форме, умывались, громко говорили, шумели, спорили. Таких же пятнистых палаток было много, хаотично разбросанных по всей поляне. Местные жители, которых можно было узнать по штатской одежде, вели себя, как гости, вежливо и услужливо. А солдаты наоборот, как свиньи, хватали молоденьких девок за косы, юбки, сарафаны, насильно сажали себе на колени, приставали, старых гоняли за выпивкой и завтраком. Все эти унижения сопровождались громким хохотом. Поначалу Артём удивился, что ни одного мужика в штатском в хуторе не было, потом понял, что удивляться? Всех забрала война.