Андрей Левицкий - Война Зоны

Я напрягся в ожидании, думалось, вот-вот случится что-то неординарное, что, я и сам не знал, но время будто замерло, солидарное с несчастной мартышкой.

Замер излучатель, шлем поехал вверх и закрепился на отведенном месте в десятке сантиметров над головой Иггельда, который бездумно смотрел перед собой. Пряди волос прилипли к вспотевшему лбу, губы его беззвучно шевелились.

С минуту он «зависал», потом скользнул по мне взглядом и сфокусировал его на притихшей мартышке. Ощутив его внимание, она завопила, забилась с удвоенной силой. Иггельд встал, потопал к обезьяне, положил руку ей на лоб и, поглаживая ее голову, проговорил:

– Нюша, тихо, тихо, успокойся, все хорошо.

Мартышка замерла и закрыла глаза, а Иггельд покатил кушетку из лаборатории в медблок, где имелся аппарат МРТ. Отвязал послушную обезьяну, положил на стол, застеленный синей клеенкой:

– Лежи тихо, сейчас посмотрим, будешь ли ты жить.

МРТ всегда напоминал мне гибрид сканера и «чужого». Он зажужжал, Иггельд оставил обезьяну и побежал к монитору, а я сменил его и собрался подержать мартышку, но она лежала неподвижно, как примерный больной.

– Иди-ка сюда, – позвал Иггельд. – Не беспокойся, Нюша будет в прострации еще минут пятнадцать.

На экране в двух окнах было изображение обезьяньей головы, просматривались кости черепа и его содержимое, пятно возле, если я не ошибаюсь, мозжечка. На обоих изображениях пятно было одинакового размера. Иггельд молча ткнул в экран, я все понял без слов и проговорил:

– Думаешь, опухоль должна исчезнуть сразу? Может, должно пройти несколько дней?

– Наверное, да, – кивнул Иггельд. – Завтра посмотрим еще раз.

Я так устал, что фиаско меня даже не расстроило. Огорчусь завтра, когда на это будут силы. Иггельд взял мартышку на руки и понес в лабораторию, нашептывая ей слова утешения, словно обезьяна их понимала. Меня бы лучше пожалел, потому что если ничего не получится, то жить мне осталось всего ничего.

Проснулся я с совершенно пустой головой. Вчерашний день, поход в Зону за «живицей» казался мне минувшим кошмаром. Часы показывали девять утра, здесь, под землей, запросто можно было поменять день и ночь местами.

Умывшись и заварив чай, я включил компьютер, открыл вкладку, где просматривались изображения с камер слежения. На входе сегодня дежурил Уксус, уткнувшийся в планшет. Уборщик Кулер, пацан-беспризорник с усохшей левой рукой, елозил тряпкой по полу, выпрямился, приспособил тряпку на швабру и продолжил уборку. Браслета у Кулера не было. Значит ли это, что Иггельд им не дорожит?

Дел было по горло, а сил… Я прислушался к себе и понял, что их едва хватит, чтоб согнать себя с кровати.

Первым делом нужно проверить, как поживает мартышка, есть ли положительная динамика. Затем улучить момент, когда Иггельд покинет лабораторию, и поискать, есть ли в его спальне лаз в тайную часть подземного Института.

Если я его не обнаружу – найти предлог, чтобы подняться на поверхность и поискать вход там. При его отсутствии – успокоиться и заниматься здоровьем.

Я переключался с камеры на камеру и снова вернулся к той, что снимает КПП. На стенке возле входа – книжная полка. Иггельд пытался сделать из охранников людей и приучить их к чтению, получилось только с Бали: два раза он брал книги…

Артефакт! Черт, совсем забыл о нем! Когда возвращался из Зоны, я не знал, можно ли доверять Иггельду, и спрятал между книгами «отвертку» – артефакт, ускоряющий время. Он может очень пригодиться! Доев вчерашний круассан, я направился к КПП, в коридоре поздоровался с Кулером, поприветствовал скучающего Уксуса, который сразу же начал жаловаться на жизнь. Уксусом его прозвали за вечно кислое лицо. Слушая, как он устал, я достал «Трех товарищей» Ремарка и незаметно – припрятанный между книгами артефакт, ускоряющий время, сунул его в контейнер, спрятанный в огромном кармане спортивных штанов.

– Отличная книга. Не возражаешь, если возьму ее перечитать? Сто лет бумажных книг не читал, хочется вернуться в детство.

– Да пожалуйста, – пожал плечами Уксус.

– Доброе утро! – радостно проговорил за нашими спинами Иггельд, шагающий к выходу, увидел в моих руках книгу, вскинул бровь.

Я стряхнул пыль с переплета:

– Захотелось перечитать.

– А почему именно Ремарка?

– Наверное, потому же иногда хочется сладкое, а иногда – горькое. Я читал эту вещь в семнадцать, интересно проверить, как изменилось мировосприятие. А ты куда собрался? Надеюсь, ненадолго? Нам же еще Нюшу проверять. Не хотелось бы откладывать до вечера. Кстати, как она?