Уильям Форстен - Спуск к океану (ЛП)

На крышах основных турелей, артиллеристы, управляющие паровыми многоствольными пушками, были заняты загрузкой обойм боеприпасов. Корректировщики внимательно просматривали небо над головой, наблюдая, как дирижабли петляли, двигаясь то взад, то вперед, завязывая перестрелки, маневрируя за лучшую позицию в воздухе.

Еще один пошел по спирали вниз, на этот раз с отличительным раздвоенным хвостом и единственным основным крылом самолета Красного Знамени.

— Сир, я хотел бы отметить, что если бы Сар не выполнил свои обязательства, он бы шел с вашим братом. Вместо этого, он располагается дальше назад, — прошептал Хазин, осмелившись подойти и встать рядом с Ханагой.

Ханага чувствовал прохладное беспокойство, что священник стоял так близко к нему. Орден Шива, когда-то был просто еще одним культом, в настоящее время обладал такой властью, что его боялись даже представители Золотой Семьи Трона. В конце концов, именно он впервые использовал их, чтобы убить своего старшего брата за контроль над троном. Хазин был инструментом за кулисами той первой договоренности и в течение последних двадцати лет конфликта Хазин оставался на его стороне.

— Я бы интерпретировал это как то, что Сар идет под полными парами, — продолжил, тихо шепча, Хазин. — Твой брат пытается избежать столкновения с ним и сближается в первую очередь с нами. Это не предательство, это выполнение соглашения.

Ханага оглядел его. Да, у священника действительно есть «чувство», порой нервирующая способность читать мысли. Вот почему он завел такого ​​отличного правдовидца, того, кто мог читать мысли неосторожных, которые не знали, что Магистр-священник Ордена часто прячется за троном на аудиенциях.

Он чувствовал глаза священника, смотрящие на него, пронизывающие насквозь, как будто глядящие прямо в его душу. Он знал, что священник пытался получить преимущество, и он удержал взгляд на мгновение, потом откинул голову и рассмеялся.

— Существует игра в игре, священник, и в этот момент я просто пробьюсь по прямой и посмотрю, будет ли Тенга, — когда он произнес имя Бессмертного, он ненадолго опустил голову, — со мной или нет.

Священник улыбнулся. — Я никак и не подозревал, что вы спустя все эти годы, остались религиозным. Вы используете меня также, как вы используете любого другого.

— Все же однажды я назвал тебя другом.

Он позволил себе улыбнуться, когда сказал слово «друг». Это на самом деле являлось правдой. Они были одного и того же возраста. Хазин вышел родом из бедной семьи и его отправили стать приятелем и компаньоном принца, пока он не ушел, чтобы вступить в Орден. Орден вернул его, десять лет спустя, в качестве консультанта и посредника к брату, который убьет другого брата и таким образом начнет кровавую гражданскую войну, которая уничтожала Империю.

— Однажды?

— У тебя свой путь, у меня свой. Кроме того, ты не раз говорил мне, что только у дураков есть друзья, и императоры-глупцы долго не живут?

— Нет, у вас по-прежнему есть друзья, Мой Император. Разница, по крайней мере, для ваших друзей в том, что если вы решите избавиться от них, вы дадите им безболезненную смерть.

Хазин улыбнулся. — Ваше предложение, чтобы мое сердце вырезали, а не отправили меня в амфитеатр, не это ли знак дружбы в нашем мире?

— Если я хочу быть императором, мне нужно в первую очередь быть безжалостным, даже к друзьям, если это будет необходимо. Ты не раз говорил мне эти слова. «Чем больше власти вы ищете, тем меньше вы должны позволить себе любить. Для абсолютной власти, не позволяйте никому войти в ваше сердце». Так записал Пророк Батула.

Хазин улыбнулся. — Я учил вас этому, вы знаете.

— Да, я знаю.

Император продолжал взирать на Хазина в течение пары секунд, как будто пытаясь оценить что-то, а затем отвернулся, нарочито сосредоточив внимание на приблизившемся флоте брата. Корпуса линейных крейсеров, и даже фрегатов, были явно различимы в поле зрения. Расстояние стало менее четырех лиг.

Позади него, экипаж на мостике был занят работой. Мастер-наводчик тихо общался по переговорной трубке с дальномерщиками, расположившимися внутри наблюдательной платформы, которая взлетела на сотню футов над мостиком. После получения отчета, он придвигал к себе еще одну доступную трубку и передавал информацию на турели, где выставлялись вертикальные углы наведения орудия. Технически, два флота были уже в пределах досягаемости. Самые тяжелые орудия могли легко добить на четыре лиги. Но еще никто не мог справиться с двумя задачами дальнобойной артиллерии: стрельба из оружия с неустойчивой платформы корабельной палубы и поражение движущейся мишени.