Виктор Николашин - Не только еда. Книга первая. Часть первая

«Мы нашли тебя», – даже не услышал, а почувствовал Фёдор.

– А я – вас, – неожиданно хрипло ответил он.

«Сейчас ты умрёшь», – так же донеслось до его сознания.

– Вы тоже умрёте, но потом, и никто этого не остановит!

Тьма за его спиной колыхнулась.

«Нам будут ставить храмы! Мы захватим все земли, ничто не сможет нас остановить!»

– Вы убьёте всех, и никто не построит вам ни одного храма. Только появившись, вы убили множество людей. Когда вы придёте окончательно, не останется ни одного человека, никто не построит вам ничего, и вы сгинете навечно, мучаясь от голода и бессильной злобы. Вы уже жрёте друг друга, обессиленные, с воем волочась ночами по безлюдным деревням.

«Замолчи!» – неожиданно сильно и нечеловечески зло пронеслось и заколыхалось тысячами разъярённых воплей в клубящейся тьме: «Замолчи! Замолчи! ЗАМОЛЧИ!..»

– Ваша злоба погубит вас! Вы не можете ничего, кроме как убивать. Вы не способны построить себе ни храма, ни убежища. Вы не способны учиться на прошлом. Вы неспособны подумать о будущем. Вы прокляты. И ваша победа над людьми станет вашим поражением. Вы сожрёте друг друга, вы будете охотиться друг на друга, ловить друг друга, убивать друг друга, пока не останется один, последний, на пустой и безжизненной земле, чтобы в страшных муках и бессильной ярости вечно подыхать от голода. Вы никогда не будете царствовать в храмах. Вы будете ютиться в руинах и проклинать самих себя за своё ненасытное естество. Вы будете прятаться друг от друга и искать друг друга в страхе, чтобы, пока ищите вы, такой же, как вы, но пока ещё сильнее не нашёл вас и не пожрал. И не будет у вас ни единого храма. Некому будет построить его. Ужас и голод ждут вас навсегда! Вечный ужас, вечный голод и вечная беспомощность, и уже вы будете молить о помощи, и никто не поможет вам! В час, когда вы победите, – вы проиграете! Мор истребит людей, вы обречены!

Пламя факела остановилось и начало гореть наоборот, словно бы высасывая ставший злым и холодным свет из окружающего воздуха. Тени, носящиеся мимо боярина, толкали его, царапали, рвали его одежду. Тьма клубилась вокруг него бешено кипящим варевом и завывала в его сознании мириадами обезумевших от ярости голосов:

«Замолчи! Замолчи! Замолчи!!!»

Казалось, этому безумству клокочущей тьмы не будет конца, но вдруг Фёдор почувствовал, как что-то явило свою холодную, великую и чёрную волю, и тот час же тьма успокоилась и стала кружить вокруг него медленным стонущим водоворотом.

Факел снова загорелся, но едва давал свет.

Время тянулось так медленно, что Фёдору казалось, будто это будет длиться вечно.

Наконец великая чёрная воля явила:

«Ты умрёшь!»

И наступила полная, звенящая тишина. Такая тишина, что боярин не слышал своего дыхания и не чувствовал даже стука собственного сердца.

Он ждал.

Беззвучные вдохи мерили уходящие мгновения.

«Не молчи!» – яростно ударила его чужая и чуждая воля.

– Что ты хочешь услышать? – спросил он.

«Научи!» – возникло из тьмы.

Боярин почувствовал, как ноша тяжкая на него навалилась. Тщательно взвешивая каждое своё слово, он заговорил:

– Пусть будете вы отныне слабые, средние и сильные. Пусть сильные едят средних, а слабые не едят насмерть. Пусть где нас много, там средних мало. Пусть между молодым и старым, между больным и здоровым выбран будет средними старый и больной. И не доводите слабые здорового до болезни, и не чтите средние младенчество за слабость. Так будете вы рядом жить, и будет вас столько, сколько род людской вынесет. И пока жив род мой, пусть так тому и бывать.

Тьма кружила и кружила безмолвным волнующимся водоворотом. Боярин ждал.

Наконец тьма отпрянула от него, и Фёдор почувствовал:

«Да будет так!»

И тут же тьма бросилась на него со всех сторон, погасила факел и скрыла его под собой.

Жизнь покинула тело Фёдора за мгновение до того, как зло успело понять, что не оно убило его, и не поняло зло, кто из зла убил его, и разлетелось зло по тьме и исчезло.

Луч предрассветного солнца мерещащейся дымкой озарил вершину башни Кыз-Куле.

Фёдор посмотрел на своё тело, провёл пальцами по теряющему морщины забот от безмятежности смерти лицу, закрыл устремлённые в никуда стекленеющие глаза и покинул башню. Там, за мысом, его ожидал тайно подошедший отцовский драккар. Взяв поданный воином своей охраны плащ и сумку с нужными свитками и грамотами, он направился к надёжному, проплаченному взяткой выходу из крепости. Ему нужно было торопиться. Он должен был успеть выйти во время утреннего намаза, пока Мансур не обнаружит его тело и не даст тревогу на закрытие открытых на восходе ворот.