Сергей Гончаров - Ратоборцы

Вкус оказался незнакомым. И совсем не походил на яд. Хотя, по сути, ничем иным быть не мог. Вот только характер царапин, говорил о том, что это сделал хищный зверь.

Тихон накрыл тело басурманина тулупом. Несколько минут простоял, размышляя над сложившейся ситуацией. Затем раскрыл котомку. Достал белую крестьянскую рубаху, расшитую красными петухами, и конопляные штаны. Переодевшись, старую одежду сложил обратно в котомку. Поцеловал нательный крест и спрятал его под рубаху. Встал на колени в красном углу. Доски печально скрипнули. Шёпотом прочитал молитву Николаю Угоднику. Затем резко поднялся. Уходить, не попрощавшись, не хотелось, но выбора не оставалось. Инок лихо закинул котомку на плечо. Грузно ступая, вышел во двор. Пёс с устрашающим лаем кинулся к пришельцу. Ратоборец увернулся от броска животного, одновременно схватил того правой рукой за шею. Пёс пытался укусить человека, затем хотя бы поцарапать, под конец уже просто вырваться… Охранник подворья никогда не чувствовал себя настолько беспомощным и униженным. От душившей обиды он обмочился. Инок так собаку и донёс – на вытянутой руке к самой калитке. И лишь там отпустил. Очутившись на земле, пёс бросился в будку, где забился в дальний угол и тихо заскулил. Впрочем, к приходу Отца Алексия, он уже бегал по двору и громко облаивал редких прохожих.

Ежи Михаловский, посол Сигизмунда Второго Августа, с раннего утра ждал гостей. Для этого пришлось арендовать у знакомого плотника дом на углу Кривоникольского переулка. Плотник пошёл на сделку из-за сына, которому Ежи недавно помог скрыться от карающей длани Иоанна Васильевича. В этом решении сыграла свою роль и крупная сумма, которую посулил Ежи – посол Сигизмунда.

Неделю назад прибыл гонец от Князя Литовского и Короля Польского, с письмом, где под гербовой печатью значились несколько указаний. Ежи сразу понял, что дело нечисто. И с каждым днём убеждался в этом всё сильнее и сильнее. Король втягивал его в авантюру… Нет. Король приказывал ему пойти на авантюру ради отечества. И у Ежи просто не оставалось выбора. Как и значилось в указаниях, он снял дом, куда вот-вот должны были прибыть трое секретных посланников Сигизмунда. Согласно распоряжениям, о них никто, включая хозяина арендованного дома, знать не должен. Поэтому пришлось выложить плотнику круглую сумму за пустое подворье и гробовое молчание. С собой Ежи взял лишь верного слугу – Блейза.

В плотницкий дом посол прибыл затемно и всё утро шатался по нему, как привидение. На рассвете в ворота постучали. Проинструктированный Блейз открыл двери. Провёл визитёров поначалу в мастерскую, которая занимала весь первый этаж. Там секретные гости скинули маскировочное тряпьё. Когда Ежи услышал на лестнице многочисленные шаги, то приосанился. Круглый обеденный стол был идеально вычищен. Двери в другие помещения закрыты. Пахло свежим деревом. Впрочем, за часы ожидания, польско-литовскому послу начало казаться, что он и сам стал распространять запах свежей деревяшки.

Первым вошёл высокий мужчина с клиновидной бородкой. Худые и длинные руки плетьми свисали вдоль туловища. Колючим взглядом он впился в посла Сигизмунда Второго. Ежи стало неудобно от этого взгляда, почувствовал себя нашкодившим ребёнком. Даже если бы он увидел этого человека просто на улице, то сразу бы догадался о его происхождении. Резкие движения, неуместный в московской жаре модный европейский камзол, аристократическое лицо с налётом благородного разбойника. Такой типаж Ежи встречал лишь среди англичан.

– Меня зовут Ирвих, – с порога представился гость. – А ты, как я понимаю…

– Ежи, – посол поднял грузное тело со стула. Он много путешествовал, имел феноменальную обучаемость к языкам, поэтому сразу догадался, что посланника Сигизмунда скорее всего звали Ирвингом, но по какой-то причине тот немного переиначил собственное имя.

– Это, – указал Ирвих на вошедших следом мужчин. – Томас и Вит. Мои помощники.

Блейз пропустил гостей и закрыл дверь. По заведённой традиции он отправился на кухню, чтобы приготовить для всех чай. Ежи любил этот напиток. Тратил на него бо́льшую часть средств и неизменно производил на визитёров впечатление зажиточного человека.

С Витом, поляком, Ежи уже встречался. Он не помнил, где и когда видел этого немолодого и сутулого человека. Может при дворе, а может и у кого-то в свите. Кажется, даже разговаривал. Но дальше учтивых реплик, брошенных друг другу, дело тогда не сдвинулось. Вит придирчиво осмотрел плотницкую столовую. Не прикрывая рот рукой, зевнул.