Алексей Верт - Гонки химер

– Мне нужно кое-что вам сказать. Важная информация, которую не стоит доверять посторонним ушам. Касается того, что на самом деле произошло на этом перекрестке.

Полицейский посмотрел на Марко, а затем на господина Левича. Чуть-чуть подождал и резко отпустил футболку.

– Демон вас раздери! Пойдемте. Надеюсь, это не какая-то чушь! И учтите, вы отвечаете за все головой! Вы-то у меня никуда не денетесь. Я номер вашего удостоверения переписал!

Левич и полицейский отошли в сторону, а Марко остался один. Облитый зельями. Обсыпанный порошком. С разорванной штаниной и стонущей от боли коленкой.

И вдобавок урчание в желудке никуда не делось. Казалось бы, после подобного происшествия голод должен пропасть, но нет. Есть хотелось даже сильнее, чем раньше. Живот словно выворачивало наизнанку.

– Вот мы с тобой попали, да? – прошептал Марко химере.

Тия тихонько взвизгнула, но приближаться к хозяину не спешила. Даже с учетом того, что все реагенты уже «обезвредили», на химер подобные штуки действовали подчас очень странно.

Через минуту ожидания, которое Марко потратил на то, чтобы стряхнуть с себя порошок и не встретиться взглядом ни с кем из толпы, подошел господин Левич.

Присел рядом с Марко и тихонько сказал:

– Сейчас я их отвлеку, а ты – беги.

– Что?!

– Тише ты. Тише. Не надо так кричать на всю улицу. Мне удалось договориться, что полицейский закроет глаза на твой побег. Конечно, составит рапорт за порчу казенного имущества, заведет дело, объявит в розыск, но через пару месяцев, если тебя не найдут, дело закроют. И ты сможешь спокойно вернуться.

– Но… Но тут же куча народа все это увидит.

– Их я беру на себя.

– А что, если я останусь? Мне не хочется превращаться в беглеца. И Тия…

– Ты уже преступник, – господин Левич вздохнул. – Это очень туполобый полицейский. И ему как-то все равно надо оправдаться за разбитые склянки. Сказать, что разбил сам, он не может – слишком много свидетелей. Но с этим вот побегом и закрытием дела – это он предложил. Так ему удастся сохранить лицо. Но если ты хочешь почувствовать себя преступником, то можешь оставаться. Он будет только рад – ему никакого дела раскрывать не понадобится.

Почувствовать себя преступником? Коленка заболела еще сильней, а следом за ней голова. Каким преступником? За разбитые склянки? О… отличный денек, ничего не скажешь…

– Ну, так что? Ты решился?

– Если я останусь, то меня посадят в тюрьму?

– Нет. Думаю, дело закончится штрафом и исправительными работами. Но запись об этом останется в твоем деле. И когда ты окончишь школу и будешь выбирать себе академию, то обязательно столкнешься с этим. Через пять лет из дела все уберут, но многие эту деталь запомнят. И никогда не знаешь, где и как это может всплыть.

Марко посмотрел на толпу зевак, на стоящего в отдалении полицейского, на Тию… к горлу подступил ком, а на глазах – вот ведь стыдоба! – едва не выступили слезы.

Кругом царила одна несправедливость! Как ни поступи, в какую сторону ни посмотри. Он не так уж и виноват в том, в чем его обвиняли, а тут подталкивают совершить еще более серьезное преступление – сбежать, чтобы после остаться чистым и получить надежду на новую жизнь…

И Марко все никак не знал, что именно выбрать.

Зубной порошок был из той противной породы, который алхимики-косметологи не сдабривают вкусовыми добавками. Вместо свежести мяты или вкуса шоколада во рту только соленый привкус и желание поскорее это выплюнуть. Но Марко пошел уже по третьему кругу, продолжая надраивать зубы так, будто решил истереть их в тонкие полупрозрачные картонки, которыми ничего и прожевать нельзя.

За чисткой зубов оказалось очень удобно размышлять. Прокручивать события сегодняшнего и вчерашнего дня, искать закономерности и тайные связи, постепенно распутывая весь клубок происходящего. Когда картинка наконец-то сложилась, а оставшиеся темные пятна не искажали общей картины, Марко сплюнул зубной порошок, тщательно вымыл щетку и взглянул на себя в зеркало. Попытался улыбнуться так, чтобы увидеть зубы, но когда у него это получилось, то не смог обнаружить никаких заметных изменений. Как были белые, так и остались. Так чего, спрашивается, каждый день прилагать такие усилия?

Выйдя из ванны, Марко взглянул на говорун, лежащий на тумбочке.

Тусклый огонек показывал, что за это время никто так и не подумал связаться с ним и сказать, что он совершил ужасную ошибку. Или совершает. Или еще совершит в не очень отдаленном будущем.