Георгий Беклемишев - Миллионы лет в никуда

Сразу после этого, Гест в следующем же мире направился вслед за Макото.

Макото отличался от всех нас не только текущим своим поведением, но и внешне тоже, как и именем. У него были узкие глаза, а тип лица отличался от нашего. Говорят, что раньше существовала такая страна — Япония. Это островное государство, по крайней мере, в тех мирах, которые мы посещали. Предки Макото были как раз из этой страны.

После первой же слежки, стало понятно, куда уходил Макото. Он направлялся именно в Японию, где, судя по докладу Геста, жил. Да, он просто жил в этой стране. Ходил на работу, общался и проводил время так же, как и обычный японец. Вроде бы, ничего опасного или же перечащего миссии. Пусть мы так и думали, но слежку за ним не прекратили. Паранойя одолевала нас, и мы следили за ним каждый раз, каждый новый мир, каждую секунду. По очереди мы следовали за ним по пятам, наблюдая издалека за каждым его движением, пытаясь найти нотки предательства.

Думаю, их и не следовало искать.

Мы забыли одну важную вещь. Мы товарищи. Вместо того, чтобы просто следить из-за угла, мы должны были с ним поговорить, понять, что его волнует, что его терзает, ведь он стал так похож на людей, стал чуть ли не одним из них. Возможно, сделай мы это с самого начала, нам удалось бы избежать того, что последовало дальше.

Мир номер двести семьдесят тысяч пятьсот тридцать три.

Сразу же после прохода через врата и установки устройства, произошёл неприятный разговор, который должен был дать понять, что ничего хорошего в ближайшем будущем не произойдёт.

— Почему мы не можем просто остановиться и жить в одном из этих миров? — спросил нас всех Макото.

— Ты должен это понимать, — ответил ему Джейкоб.

— Понимаю, но в то же время не понимаю, — сказал Макото, после чего добавил: — Я в замешательстве.

— Мы обязаны продолжать, просто прими это.

Если бы мы только прислушались к нему, если бы мы только поговорили с ним, смогли бы избежать этого? В который раз себя виню, что не смог ничего сделать, в который раз? Мы просто проигнорировали его слова, при этом продолжая следить за ним и искать нити, ведущие к измене. Мы просто продолжали повиноваться нашей паранойе.

Мир номер двести девяносто тысяч сто три.

Макото предал нас.

По крайней мере, на тот момент я думал именно так. Для меня это было предательством, которое я не мог простить, но и сделать ничего не мог. Я не желал с ним сражаться, ведь для меня он совсем недавно был собратом. Надежда его вразумить? Да, я их предпринял.

— Как же вы не понимаете?! — вопил он во всё горло. — Этот мир прекрасен, мы должны остановиться и просто жить, так же, как жил и я в тайне от вас!

— Мы знаем, как ты жил, — ответил ему Килли.

— Знаете? Откуда? — удивлённо вопросил он у нас.

— Мы следили за тобой.

— И вы считаете себя лучше меня?!

— При чём тут это?

— Правильно он мне говорил, вы все идиоты! — продолжал он кричать.

— Кто говорил? — спросил его Джейкоб.

— Кто? Не важно, но он точно знает, о чём говорит. Вы все круглые идиоты, считающие миссию превыше всего.

— Ты не осознаёшь важность миссии? Мы должны спасти наш народ, чтобы…

— Эта миссия была бредовой с самого начала, — прервал его Макото. — Это всё — большая ошибка, всё, как он и говорил, а вы, глупцы, не видите этого. Я уничтожу устройство и миссии придёт конец!

Сразу же после этих слов он ринулся к устройству. Он был очень ловким, так что спокойно прошёл мимо Кейт и Миранды. Всего десять метров отделяло его от устройства.

Одним ловким движением, Килли остановил Макото. Сердце в его руках ударило два раза, после чего перестало двигаться.

Макото стал жертвой нашей возвышающейся паранойи. Если бы мы поступили иначе с самого начала, быть может, всё стало бы иначе.

— Вот мы снова встретились, старейшина, — сказал Нерзу.

Он всё же пришёл. Пришёл ко мне, чтобы лично со мной увидеться и, возможно, всё же забрать мою жизнь. Это его роль, предначертанная ему с самого начала. Его цель отличается от моей, мы по разные баррикады этой безжалостной холодной войны, о которой знали лишь единицы. Лишь малая горстка в ней же участвовала. Не знаю, сколько людей было на его стороне, но на моей был лишь я. Лишь я один знал, что будет дальше, что произойдёт, если они осуществят свои намерения. Лишь я один мог предотвратить весь тот ужас и боль, которую мы причинили своими действиями, но никто не стал бы слушать меня, пусть я для всех и был как отец. Меня просто сочли бы сумасшедшим, что и неудивительно.