Юлия Маркова - Великий канцлер

Вот так закончился мой краткий визит к господину Одинцову, который, как я понимаю, был затеян только ради того, чтобы победители могли насладиться триумфом над побежденными. А еще я увидел нашу новую императрицу и получил от этого незабываемые впечатления. С такими замашками никакой либерализации, смягчения нравов или парламентаризма ждать не следует, напротив, в ближайшее время в России последует еще одно закручивание гаек и усиление монархического гнета.

Едва Витте вывели за дверь, Ольга, кивнув мне, уселась в кресло, которое стояло у стены для особо важных посетителей, а Дарья, послав мне одну из своих чарующих улыбок, заняла свое место за плечом подруги-повелительницы. Подготовка «девяткой» фрейлин-телохранительниц для юной императрицы была в самом начале (подходящих девушек еще только набирали), и поэтому Дарье пока приходилось отдуваться одной, сопровождая Ольгу везде и всюду в те моменты, когда эту обязанность не мог взять на себя ее жених полковник Новиков.

– Вот так, Павел Павлович, – сказала моя порфирородная [3] порфирородная – то есть родившаяся у уже царствующего монарха, после его вступления на престол. В семье Александра III Ольга Александровна была единственным ребенком, родившимся посте того как ее отец занял трон. ученица, легкомысленно обмахиваясь веером, – повесить этого слизняка любой дурак сможет, а вот заставить его исправить содеянное будет гораздо сложнее…

В ответ я пожал плечами и сказал:

– Честно говоря, сомневаюсь, что из этой затеи выйдет что-нибудь умное. Господин Витте на протяжении всей своей карьеры ни разу не работал на производстве, только на железной дороге и по финансовой части. Ему и прежде, в молодые годы, было все равно, что он возит и где эти грузы произведены, а уж после – и подавно. Компрадорская буржуазия, представителем которой является этот человек, предпочитает экспортировать в развитые страны необработанное сырье, а взамен ввозить из-за границы готовые товары, вместо того чтобы возиться с налаживанием их производства в России. И бесполезно говорить им о крайней нужде, постигшей российский народ, и слабости нашей промышленной базы. Они подобной ерундой не занимаются. Видал я таких, как этот Витте, во всех видах видал; и на что они способны, когда их образу жизни грозит опасность, я тоже знаю. Сопротивляться тому, что мы запланировали сделать для России, они будут бешено. И этот Витте один из них. Уж он нам наработает, поверь мне… Мой прежний, гм, шеф, тоже хотел заставить таких, как Витте, работать на благо России – и получалось это откровенно плохо, а в некоторых случаях и вообще не получалось. Над каждым министром надсмотрщика с наганом не поставишь, да и неприлично это.

– Павел Павлович, – удивилась Ольга, – так почему вы тогда не сообщили мне об этом сразу, а говорите только сейчас?

– А потому, – ответил я, – что никто из посторонних не должен видеть наших разногласий. Наедине или в кругу доверенных, которые никому ничего не скажут, мы можем спорить, соглашаться или не соглашаться друг с другом, и даже ругаться; но в остальных случаях мы должны демонстрировать единодушие. Пусть даже этим посторонним окажется такое редкостное ничтожество, как Витте. Пусть он думает, что мы специально разыграли перед ним эту сцену. Понятно, твое Императорское Величество?

– Понятно, Павел Павлович, – с серьезным видом кивнула Ольга, – на будущее я учту, что если у меня появилась какая-нибудь гениальная мысль, ее сначала требуется обговорить среди своих, и только потом высказывать на людях.

– Совершенно верно, – подтвердил я, никаких импульсивных экспромтов в нашем государственном деле быть не должно. Какой бы сладкий пирожок тебе ни предложили, всегда бери время на обдумывание – а вдруг там отрава. Наши с тобой противники горазды на подобные штучки; да и мы не лыком шиты. А с Витте мы что-нибудь придумаем, ведь работать он будет под контролем СИБ, а там капитан Мартынов найдет способ, как при помощи этой работы до конца и без остатка вскрыть его деловые и политические связи с российским и зарубежным капиталом. Наихудшим вариантом сейчас как раз-таки было бы отправить Витте на виселицу, а дело в архив – и забыть об этом. Нет, все еще только начинается.

– Хорошо, учитель, как скажешь, – Ольга потупила глаза в стол, – я к тебе вот зачем пришла. Тут ко мне на аудиенцию рвется французский посол месье Бомпар, а я даже не знаю, о чем с ним говорить.