Юлия Маркова - Великий канцлер

Получив вопрос в лоб, Савва не знал, что и сказать. Соврать явно не получится, ведь господину канцлеру уже известно, что он финансирует большевиков, а говорить правду было боязно…

– Ладно, – махнул рукой Одинцов, правильно поняв эту заминку, – можете не отвечать, нам и так все известно. Ведь, наряду с вашими коммерческими и организационными талантами, ваш статус сочувствующего в партии большевиков имел немаловажное значение при приглашении вас на должность министра экономики. На этом месте нам не нужен такой деятель, который за денежными потоками, миллионами пудов железной руды и каменного угля, объемами выплавляемой стали и прочими экономическими показателями не увидит живых людей, без которых все это пустой звук.

Вздохнув, канцлер империи вытащил из ящика стола сложенный вчетверо лист бумаги и передал его Савве Морозову.

– Вот вам список персон, – сказал он, – с которыми желательно наладить сотрудничество. Там и упоминавшийся уже господин Ульянов, и ваш сотрудник господин Красин, а также другие господа, с которыми вы пока не встречались. Считайте это вашим первым заданием на государственной службе. Часть из них мы определим в министерство Труда, часть распределим по другим ведомствам, а господина Красина, к примеру, вы можете забрать к себе в министерство Экономики. Приступайте к работе поскорее, потому что время не ждет. В случае хотя бы минимального успеха могу гарантировать вам чин третьего класса табели о рангах, а также графский титул для вас и ваших детей. И, ради Бога, Савва Тимофеевич, прекратите играть с господами либеральными контитуционалистами. Честное слово, лучше вляпаться в дерьмо, чем в эту липкую и противную субстанцию. Сколько бы времени ни прошло, а слово «либерал» будет звучать как самое грязное ругательство. Надеюсь, вы меня поняли…

Полчаса спустя Савва Морозов вышел из Зимнего дворца и надел на голову шляпу. От пережитых неожиданных впечатлений голова у предпринимателя и мецената гудела как колокол, поэтому, немного пошатываясь и опираясь на трость, он направился в сторону гостиницы. Первым делом теперь ему нужно было вернуться в Москву и там встретиться с товарищем Красиным. Начиналась новая жизнь, и пока было непонятно, во что все это может вылиться.

Это был первый визит экс-императора Николая в Зимний дворец за последние пять месяцев. Все это время, начиная с момента кончины императрицы Александры Федоровны, русский монарх провел в добровольной самоизоляции, подальше от шума буйной столицы, не желая и носа казать в Зимний дворец, где они с Аликс, как ему хотелось думать, счастливо прожили десять лет своего супружества. Да и сейчас явился экс-император в Зимний дворец инкогнито, потому что в противном случае версия с тяжелым ранением во время покушения рушилась как карточный домик. Вместе с Николаем для сверки часов из Царского села прибыли каперанг Иванов и госпожа Лисовая. Им было о чем попросить государыню, и было в чем повиниться.

В первую очередь, двоим из них предстояло объясниться перед императрицей из-за Великого Княжества Финляндского, по чьему-то недосмотру не попавшего в Манифест об отречении от престола. Или не совсем по недосмотру? Вот в этом еще предстояло разобраться отдельно.

– Ваше Императорское Величество, – в ответ на прямой вопрос склонил перед императрицей голову капитан первого ранга Иванов, – прошу меня простить, но это моя вина. По линии Службы Имперской Безопасности была получена информация о том, что одновременно с мятежом Владимировичей наши заклятые друзья англичане готовятся инспирировать волнения в Великом Княжестве Финляндском с целью отторжения этого территориального образования от Российской империи. Убийство графа Бобрикова случилось совсем недавно, и, так как за него никто не понес ответственности, у господ финских националистов могло от безнаказанности снести крышу. В момент присяги Вашему Императорскому Величеству был вполне возможен отказ от нее финского чиновничества с последующим призывом к общему неповиновению и даже вооруженному мятежу. Князь Оболенский, сменивший покойного графа Бобрикова на должности исполняющего обязанности финляндского генерал-губернатора, в деле противостояния смуте – это даже меньше чем ничто, и потому мы с капитаном Мартыновым пришли к выводу, что отречение по Великому княжеству Финляндскому было бы неплохо немного задержать. Случилось это уже после того, как вы все покинули Цусиму, а следовательно, оказались вне пределов надежной шифрованной связи, так что без разглашения сути вопроса на весь свет не было никакой возможности поставить в известность о таком ходе вас с Павлом Павловичем. Тогда я подумал, что если это будет необходимо, отречение от трона Великого Княжества Финляндского можно произвести и позже, в любое удобное для вас время… И наоборот – если в случает отречения Николая Александровича от трона в Великом Княжестве начнутся волнения, а сенат и секретариат (парламент и правительство) откажутся присягать вам – например, на том основании, что вы женщина, – то отменить Манифест об отречении будет уже невозможно, да и бесполезно. Результат оказался налицо: никаких волнений в Гельсингфорсе при вашем воцарении не произошло, ибо для того не было удобного момента…