Александр Задорожный - Золото под ногами

— Да, груз прошлого хуже, чем давление плотной атмосферы, — согласился Чарльз Гласс, — и некоторым не под силу справиться с его тяжестью.

— Это не груз прошлого — это долг, который необходимо выплатить.

— Хорошо, Скайт, свои проблемы будешь решать потом. Расскажи лучше мне, не встречал ли ты за время своих полетов в далеком космосе планет, богатых полезными ископаемыми. Представляешь, что мы сможем сделать с тем золотом, которое у нас скоро будет, с помощью твоей информации? Мы создадим гигантскую корпорацию по добыче металлов с тысячами транспортных звездолетов, с заводами по всему космосу. Мы станем самыми богатыми людьми во всей Вселенной. Скайт, подумай сам, неужели человек такого масштаба, как я, довольствуется жалкой золотой жилой. Конечно, нет! Это золото, — показывая рукой вперед, куда мы держали путь, говорил Чарльз Гласс, — только первый этап к грандиозному замыслу, который является целью моей жизни. Я создам фирму «Чарльз и Чарльз» и завоюю весь рынок тяжелых металлов: урана, кобальта, цезия… Тяжелые металлы это высокие технологии, вооружение, наука. Это политика, черт побери! И я заставлю говорунов из правительства уважать Чарльза Гласса. Конечно, Скайт, и ты получишь свою долю в этом бизнесе. Ты будешь возглавлять разведку новых перспективных планет. Экспансия в неизведанный космос — вот что недооценивают наши конкуренты. Они возятся в куче дерьма, чтобы отыскать крупицу золота. Мы же будем действовать по-другому: только максимально богатые залежи, а как только земля истощилась и не дает ста процентов прибыли — дальше к новым планетам, к новым богатым залежам. Только так. Война с матушкой природой. Отбирать, вырывать из ее нутра самое ценное. Не цацкаться с ней, как с невинным младенцем, а без лишних комплексов брать у нее все то, что тебе нужно. Чтобы чего-то достичь в этом мире, надо быть жестоким и забыть про такие предрассудки прошлого, как совесть, честь, сострадание. Они сковывают действия свободного человека.

— А как же любовь, дружба — эти понятия тоже не вписываются в твое мировоззрение? — спросил я.

— Любовь — мещанские сказки, придуманные недоносками и разжиревшими слюнтяями для ублажения своего «я». Любовь — это инстинкт продолжения рода и больше ничего. Нет любви и никогда не было. По крайней мере, такой любви, какую описывают в книжках.

— А что такое дружба, Скайт? — продолжал Чарльз Гласс. — Это миф. С помощью этого слова люди используют друг друга в своих корыстных целях: ты мне друг сделай то-то. Нет на свете страшнее врагов, чем близкие друзья. Они готовы всадить тебе нож в спину, когда ты меньше всего этого ожидаешь…

Настоящие честные отношения — это законы волчьей стаи. У кого самые острые зубы, тот и прав. Все подчиняются самому сильному и хитрому. Действуют все вместе, быстро и безжалостно. Вот это и есть совершенные отношения, а все остальное чушь Для слабаков.

Я посмотрел на Чарльза Гласса. Ветер трепал его седые волосы. Загорелое лицо у уголков глаз покрывала сеть морщин. Гласс стоял на пороге старости, а его светло-голубые глаза были безжалостны и холодны как лед. Мне стало жалко этого стареющего человека. За всю свою жизнь он не нашел ни настоящей дружбы, ни настоящей любви. Зачем он тогда жил на этом свете?

— Может, ты по-своему прав, — сказал я и отвернулся, глядя, как рядом черный лендспидер под управлением Эндрю Барнса несется над жухлой травой, оставляя за собой пыльное облако, которое вскоре осядет, и на иссушенной почве не останется даже следов нашего присутствия.

Во второй половине дня, когда солнце, склоняясь к западу, стало слепить глаза, я увидел впереди горные вершины хребта Большой Дракон. А спустя полчаса Хауард Сочурек обратил наше внимание на едва заметные на горизонте клубы подымавшейся пыли. Перед нами прямо по курсу на расстоянии десятка километров двигался чей-то вездеход.

— Это Шон Рей! Наконец мы догнали этого негодяя! — обрадовался Чарльз Гласс. — Прибавь газу, Элан, я хочу поскорее увидеть страх в глазах этого мерзавца.

Мотор заревел на полных оборотах. Машина рванулась, набирая скорость. Сильнее зашумел ветер, трепля мои волосы и приятно обдувая голову. Расстояние, разделявшее нас и шедший впереди вездеход, быстро сокращалось. В лобовом стекле все отчетливее становилось видно облако пыли от чужого лендспидера. Вскоре уже можно было разглядеть и черную точку самой машины, подымавшей эту пыль. Мы ее стремительно нагоняли.