Денис Карпеев - Доминион

В общем как сделать так, что бы потом легче разгребать было. На этом все и остановилось. Точнее вяло развивалось, высказывались предложения, предлагались необычные варианты и так далее. В общем, через полтора года, вся эта проблема сошла на нет и о ней просто позабыли. Вернее старались не вспоминать. Однако служба потихоньку работала. Десятки астрономов по всему миру дежурили "у неба", как они сами называли свои принудительные вахты, но большинство все таки не надеялось преуспеть в деле заблаговременного обнаружения потенциально опасных небесных тел, все они были люди ученые и понимали ничтожную возможность этого, хотя потенциально опасных небесных тел в нашей родной солнечной системе было предостаточно. Но все таки «служба» была создана не зря, и она в конце концов выполнила свою задачу. И даже заблаговременно…

Николай Викторович Удальцов устало снял очки и начал массировать пальцами веки. Глаза болели и слезились. Он ждал своей очереди на Хаббл и как всегда, что бы не терять зря время пялился в механический окуляр, подведенный в его лабораторию, от его же телескопа. Ну как его же. Государственного, конечно же, Российского. Но он был директором научно исследовательской станции «Архыз». Которая, как раз и располагалась в одноименном ущелье, на Северном Кавказе.

Нет, естественно это станция была названа в честь ущелья, а не наоборот. Станция входила в состав научного городка, образованного вокруг БТА. Большого Телескопа Альт – Азимутального. Это был самый большой в Европе телескоп, имеющий диаметр зеркала чуть более шести метров. Вот директором этого телескопа, а так же всего научного городка и астрофизического научно исследовательского института Николай Викторович и был. И поэтому называл телескоп своим. В него он и пялился до рези в глазах в очереди "на Хаббл".

Да конечно, мы живем в 21 веке, само собой разумеется, что вся работа на телескопе была компьютеризирована и автоматизирована. Все что «видел» телескоп передавалось на гигантские мониторы, все тщательно записывалось и сохранялось на жестких дисках, а так же параллельно на больших магнитных лентах и когда необходимо даже на обычных фотопленках большого формата и очень высокого разрешения. Но Николай Викторович был ученым старого формата, хотя и не старым по возрасту, ему было всего-то 54, не много по меркам работников его профессии. Так вот, он считал, что лучше всего все видеть собственными глазами, непосредственно в оптику, и в режиме реального времени. Потому как, мониторы и фото матрицы имеют такое дурацкое свойство как «разрешение», магнитная пленка и фотографии погрешность материала-носителя, а видеозаписи – количество кадров в секунду. Конечно, космос явление статичное, особенно дальний, в нашем понимании, но все равно, мало ли, вдруг какое НЛО промелькнет (что не единожды было в практике Николай Викторовича, хотя и не так часто, честно говоря, три раза, за 25 лет наблюдений) и аппаратура по каким-то причинам не зафиксирует данный факт. (Что так же бывало). В общем, директор любил смотреть в окуляры сам лично. И никогда не уставал,(в моральном смысле, в физическом же уставал до изнеможения) лицезреть необъятные просторы космического пространства.

Телескоп никогда не выключался. Не на минуту. Не днем не ночью. Он транслировал и транслировал. Механические приводы тарелки крутились и вертелись, изо дня в день, без перерыва и выходных, десятки лет подряд. Вернее не все время в движении, как раз наоборот. Сместилась тарелка на градус, зафиксировалась, снимает, пишет, транслирует. Час, день, иногда даже неделю. В зависимости от задачи группы, которая в данный момент работает на телескопе. Закончилась исследовательская программа, тарелка поменяла угол обзора, зафиксировалась, смотрит, снимает, транслирует. Программы расписаны на годы вперед. Ученые со всего мира в очереди стоят, что бы в телескоп Николая Викторовича посмотреть. Японцы, французы, американцы, все. Со всего света. Не физически конечно же в очереди стоят, перед телескопом, а у себя в лаборатории сидят ждут, когда заказанная ими исследовательская программа запустится, тарелка развернется на нужный им квадрат космоса, данные по сети им на компьютеры пойдут. У каждого своя задача, свой предмет изучения, кто-то галактики конкретные заказывает, кто-то туманности, кто-то звезды. Один час работы телескопа стоит 2 миллиона долларов США. Институты оплачивают. И очередь стоит. На месяцы вперед. Телескопов такого уровня в мире ничтожно мало. И стоят они непомерно дорого. А космос нужен всем.

Читать дальше