Анатолий Дроздов - Самец причесанный

— Поговорим об этом в Роме! — Валерия встала и окинула всех хмурым взглядом. — Приказываю: об услышанном молчать. Той, кто разболтает, лично отрежу язык. Всем — спать! Дочка, позаботься о сенаторе и его жене!

— Я помещу их в своей палатке! — сказала Лиона. — Она просторная.

Трибун кивнула. Лиона вернула Гая Вите и отвела нас к себе. Она не соврала. В палатке центуриона легко поместился бы контуберний. Хорошо быть генералом! Или хотя бы центурионом… Сани устроилась сразу за пологом — спать снаружи, как она вознамерилась, я ей не разрешил. Лиона легла с левой стороны от Виталии, я — с правой. Гая мы поместили между нами. Сын дрых и родителей не беспокоил. Вита поерзала и стала шептаться с Лионой. Я прислушался: девочки обсуждали ребенка. Восхищались и делились впечатлениями. Обычная женская трепотня. Я зевнул и закрыл глаза. Вино и усталость дали себя знать. Мне все же следовало навострить уши. С хвостатенькими нельзя терять бдительности: чуть расслабишься, как объедут на кривой козе. Скоро я в этом убедился…

Начальник охраны скользнул в кабинет и застыл у порога.

— Плохие новости, босс!

— What? — поднял бровь Говард.

— В Паксе война!

— Откуда известно? — насторожился Говард.

— Разъезд стражниц наткнулся на орду. Та окружила их, но не тронула: их главная узнала девочек. Она бывала здесь с Мадой. Стражниц отпустили и даже поделились новостями.

— Присаживайся! — Говард указал на кресло.

Начальник последовал приглашению.

— По порядку! — велел Говард.

— Около месяца назад в Балгасе случился переворот. Прежнюю Маду убили, а за ее место случилась резня. Вожди трех орд: Красной, Белой и Синей объединились против Дандаки, командира личной сотни верховной жрицы.

— Я помню Дандаки! — кивнул Говард. — Одноглазая… Она погибла?

— Нет, босс, победила!

— Как ей удалось?

— Ей помог человек, мужчина. Сармы называли его Игрр. Я не знаю, как он оказался в Балгасе.

— Его зовут Игорь Овсянников, — сказал Говард. — Русский, врач, отлично владеет холодным оружием. Он попал сюда по ошибке: вербовщица в России скрыла, что он доктор. Едва появившись в Роме, русский наделал шуму. Сумел заставить Октавию продать свой контракт, взял в жены декуриона турмы, познакомился с принцепсом… Опасный тип!

— Как он оказался в Балгасе?

— С моей помощью! — вздохнул Говард. — Октавия хотела его убить, а Мада — взять на племя. Я решил угодить обеим. Передал Маде маршрут «кошек», и сармы захватили в плен жену русского. Я был уверен, что он отправится за ней, так и вышло. Но я не предполагал, что русский стакнется с Дандаки: что ему до междоусобицы в Балгасе?

— Со слов сарм, именно Игрр решил дело. Три орды осадили дом сотницы. Русский вышел к ним и убил вождей — всех!

— Он, конечно, погиб? — спросил Говард.

— Нет, босс! Его лишь ранили стрелой в ногу.

— Считай, что убили. Сармы держат стрелы в грязи. Местные стафилококки очень опасны. Мужчин, которых мы возим для Ромы, не прививают. Это невыгодно. Русский гарантированно получил сепсис. Антибиотиков у него нет, а горный воск человеку не помогает.

— Он врач и мог почистить рану! — возразил начальник охраны.

Говард подумал и кивнул.

— Он остался в Балгасе? — спросил после паузы.

— Уплыл на лодке вместе с двумя женщинами. Одна из них — проводник, вторая, как вы сказали, его жена. Сармы, проигравшие Дандаки, хотели перехватить лодку, но их отогнали войска Ромы.

— Вот даже как! — нахмурился Говард. — Принцепс послала за Овсянниковым армию? Плохо. Этот русский становится опасным. Скажи, Пит, тебя ничего не насторожило в этой истории?

— Что именно? — напрягся начальник охраны.

— Умение этого русского выходить сухим из воды. Посуди сам. В отличие от племенных самцов, которых мы завозим, этот оказался с дипломом врача. Поначалу это показалось мне случайностью. Но теперь думаю: а если нет? Вдруг это не алчность вербовщицы? Слишком уверенно русский вел себя в Паксе. Сначала заставил покойную Октавию продать свой контракт. Знаешь, как? Шантажировал ее судьбой дочери. Помнишь Лавинию? (Пит кивнул.) Девочка любила секс. В погоне за «свежим мясом» таскалась с караванами, перевозящими мужчин. Этот русский, как мне говорили, привлекателен, и Лавиния его, естественно, захотела. Однако он ее отверг, что странно: Лавиния была красива. (Пит снова кивнул.) Сделал он это грубо, и Лавиния замахнулась на него кинжалом. Русский сумел ее обезоружить. Вроде пустяк, но по приезде в Рому русский обращается к претору и требует привлечь Лавинию к суду за покушение на его жизнь. А в Роме за это казнят.