Дмитрий Лазарев - Вирус Зоны. Кочевница

«Я знаю, что делать! – неожиданно прозвучал в моей голове ментальный голос Агнешки. – Ты только «держи» нас, мне нужно совсем немного времени!»

«Держи» – термин, значение которого мне не пришлось переспрашивать: мы с Агни находились в очень тесной пси-интеграции, а потому не нуждались в том, чтобы все выражать словами – те же мыслеобразы объясняли быстрее и понятнее. Можно сказать, мы понимали друг друга с полумысли. «Держи» – означало «прими огонь на себя». Я должен был сохранять пси-единство нашего тандема и защищать обоих от любой псионической, энергетической или физической атаки.

Следующие две минуты стали самыми страшными. В нас летели острые осколки камня размером с добрый кулак. Пол то разжижался, пытаясь всосать меня глубже, то вставал на дыбы, норовя опрокинуть. Стены продолжали сжиматься, как мифические Симплегады, несмотря на все мое сопротивление и барьеры, которые я ставил с помощью энергии храма, а каменные копья-шипы выскакивали уже в непосредственной близости от нас с Агнешкой. Пси-удары сыпались один за другим, с каждым разом наращивая мощь, а вибрация и шум от приближающихся Пятен усилились настолько, что было ясно – они вот-вот ворвутся в здание.

Я сражался на пределе сил и потому даже не сразу понял, в какой момент наступил перелом. Интенсивность пси-ударов снизилась, каменные шипы уменьшились и обмякли, словно вдруг стали глиняными. Пол перестал взбрыкивать, словно норовистый мустанг, и опять затвердел, приняв свой обычный вид, предварительно отпустив из своего вязкого плена мои ноги. Они, правда, настолько онемели, что я не удержался и упал. Но ситуация продолжала меняться прямо на глазах: чудовищные иллюзии рассеивались, возвращая храму прежние размеры и архитектурный облик – стены отступали, шипы и лики растворялись в них, вновь становясь безжизненным, неподвижным камнем.

«Я разорвала все связи Кочевницы с храмом! – донесся до меня голос-мысль Агнешки. – Это был ее «якорь», и сейчас она тратит энергии больше, чем может себе позволить. Кое-кому вот-вот станет очень худо!»

Я не мог не восхититься ею. Все-таки она у меня редкостная умница! Нет, не зря была вся эта экспедиция, все эти жертвы! Только благодаря отчаянной авантюре, на которую решилась Агнешка, ее столь тесному взаимопроникновению с Кочевницей, моей девушке удалось получить знания, сделавшие возможной нашу победу. Другое дело, что при этом она попала в ловушку, и не «разбуди» я ее, все эти знания пропали бы втуне. Но случилось то, что случилось, и наш с ней союз оказался сильнее простой арифметической суммы его составляющих.

Я чувствовал, как бурлит энергия, которую Кочевница уже не в состоянии ни переработать, ни применить, ни удержать в себе. Ее сущность вот-вот придет к коллапсу, распадется, взорвется! Стоп, взорвется?!

– Бежим! – это Агнешка крикнула уже вслух, оказавшись рядом со мной и за руку помогая подняться на все еще не желающие слушаться ноги. – Сейчас тут находиться опасно – с минуты на минуту такое начнется…

Я только кивнул и послушно поковылял к выходу, когда увидел проникшие в храм первые Пятна. Все верно: они-то – порождения расположившихся вокруг Провалов, а не Кочевницы, а потому сожрут нас за милую душу и не подавятся. Агнешка тоже заметила их и в растерянности остановилась. Но тут пришла моя очередь работать. Творившийся в храме хаос сделал окружающую реальность просто-таки гуттаперчевой. Я хорошо чувствовал это. А с таким количеством энергии храма, что до сих пор была мне доступна, можно было сделать многое. И я даже знал что.

«Трансформация!» – мысленно скомандовал я Агнешке, дополнив свои слова мыслеобразом, предельно ясно и лаконично показавшим технологию озвученного процесса.

Мы работали слаженно, словно всю жизнь были одной командой. Корректирующие действия были локальными и касались только порождений Провалов. Сейчас не требовалось исподволь менять ход событий, как тогда, в подъезде, между огнем и прыгунами, а благодаря тому, что мы действовали вдвоем и оперировали большим количеством энергии, процесс шел в разы быстрее. Трансформация просто устраняла из реальности эти уродливые и бесформенные черные кляксы. Пятна исчезали беззвучно, будто их и не было, уменьшая шум и вибрацию в моей голове. Вот выход уже свободен, и мы двинулись вперед, всем своим единым существом понимая, что время наше истекает. Двери раскрывались натужно и со скрипом – совсем иначе, чем было на входе. Это означало, что храм стал почти таким, как был раньше, пока его не захватила странствующая аномалия.