Дроздов Федорович - Самец причесанный

— Давай!

— Они что, тупые? Покупать билеты по корпоративным карточкам? Это же такой след!

— Да нет, не тупые, — усмехнулся Родион Яковлевич. — Наоборот. Пять-шесть авиабилетов на регулярный рейс — это немаленькая сумма. Если платить наличными, вызовешь подозрение. На Западе отслеживают такие операции. Корпоративная карточка подозрения не вызывает — обычное дело.

— Но люди исчезли!

— Это еще надо установить. Если помнишь, у всех завербованных нет близких родственников. Пока хватятся, следы исчезли. Ты вот 56 имен восстановил. А сколько насчитал «единиц»?

— Где-то полторы сотни.

— Думаю, их еще больше. А как удалось получить информацию? На Западе, чтобы влезь в сервер корпорации, нужно получить санкцию суда или прокурора. А ты попробуй этого добиться! — хмыкнул подполковник — У FAGG наверняка солидные подвязки в странах, где она работает.

— А у нас?

— Возможно, — пожал плечами подполковник — Выясним. Только сейчас не 90-е, когда «крыша» спасала от неприятностей. Не таких орлов сажали. И при деньгах, и при связях… Все, Саша, спасибо! На этом закончили.

— Тащ полковник! — взмолился подчиненный.

— Что?

— Можно хотя бы сетевой адрес ноута Овсянникова на слежку поставлю? И за форумом присмотрю: вдруг объявится?

— На форуме я и сам увижу, — сказал Родион Яковлевич, но, заметив, выражение лица подчиненного, кивнул. Саша вскочил и выбежал из кабинета.

«Крыша»! — подумал подполковник. — «Крыша» у FAGG наверняка есть. Иначе не решились бы. Ничего! Как там Саша сказал? «Что бы ни сделал иностранец, русский человек всегда может сломать?» Вот и сломаем! Здесь им не там!»

Эта мысль привела его в хорошее расположение духа, но ненадолго. «Полторы сотни человек, — вспомнил подполковник. — Это же прорва народу. Куда они их засунули? Неужели и вправду на органы разобрали? Хреново!»

И он вздохнул.

Кривая коза подъехала ко мне на пути к Малакке. Когорта маршировала по Степи. Стремился в небо позолоченный орел, серебряным блеском сияли сигнумы [21] Орел — знак легиона, здесь — когорты. Сигнум — знак центурии. , а на длинных и тонких жалах пилумов развевались пеленки. Они придавали строю мирный и домашний вид.

Пеленки возникли по желанию преторианок. Девочкам хотелось взглянуть на младенца, но Валерия запретила беспокоить Виталию. Когорта нашла выход, предложив себя на роль прачек. Девочки по очереди забирали грязные пеленки, стирали их и сушили на пилумах. Затем скопом шли к молодой маме. Сани принимала работу, а прачки имели возможность разглядеть насупленное личико мальчика. Везучим перепадало застать процесс пеленания. Тогда на обратном пути они с восторгом обменивались впечатлениями. Звучало: «Ручки!..», «Ножки!..», «Пальчики!..» Особо удачливые восклицали: «Фаллос! Маленький!..» Гай, идя навстречу пожеланиям военнослужащих, пачкал пеленки с необычайной производительностью, тем самым давая возможность желающим на себя взглянуть.

Я наблюдал за этой вакханалией, сидя в седле. Сенатору не полагается ходить пешком. Его носят или возят, либо он едет верхом. Ноги мне удавалось размять на стоянках, а к Гаю меня допускали только вечером. При этом Вита и Сани смотрели на наше общение с сыном, как кошки, у которых пытаются отнять сало. В глазах женщин читалось: «Еще уронит, криворукий!» Не успевал я вглядеться в личико сына, как его у меня отнимали. Тот факт, что я принял роды и первым искупал Гая, жена и нянька игнорировали. Единственной, кому позволялось нарушить монополию собственниц, была Лиона. Ей Гая давали без возражений. Новоиспеченная центурионша тетешкала маленького, умильно при этом сюсюкая, а лица жены и кварты расплывались улыбками. Восторги моей бывшей начальницы они полностью разделяли.

От всей этой лабуды хотелось завыть. Спорить я не пытался. Три женщины задавят тебя, как взвод танков; поэтому я молчал. Варил еду — этого я дамам не доверял: язву заработаешь вмиг! — кормил свой матриархат, ел сам, с нетерпением ожидая прихода в Малакку. Там мы ситуацию поломаем. Когорту — в зад! Найму повозку: большую и удобную, и мы покатим по ровной дороге, ночуя на постоялых дворах. Жена и кварта лишатся поддержки, а без претория я их поставлю на место. Думая так, я не подозревал, что рано радуюсь.

Тому, что Вита с Лионой спелись, я значения не придал. Обе преторианки: Вита бывшая, а Лиона действующая. Их матери воевали вместе — общих тем для разговоров достаточно. То, что хвостатые умолкали с моим приближением и ждали, пока я слиняю, не напрягало. Мало ли у женщин интимных тайн! Мужику лезть в них неприлично. Скоро выяснилось, что я заблуждался. В один из дней Вита попросила подать ей коня и, поручив Гая Сани, позвала меня прокатиться. Я удивился, но за любимой последовал. Когда мы отъехали от когорты, Вита остановила лошадь и повернулась ко мне: