Дроздов Федорович - Самец причесанный

— Ты хочешь Бимжи? — удивилась Дандаки. — Прямо сейчас?

Сердце в моей груди екнуло. Ему что, больше нечем заняться?

— Бимжи пусть сидит, где определили! — хмыкнул муж — Я о другом. Ты обещала мне помочь вернуться в Рому с женой.

— Уезжай! — ощерилась сотница. — Я прикажу отпереть ворота. Только ее, — она ткнула пальцем в меня, — сразу зарежут, а тебя поволокут в дом к Саруки. Ее рябая дочка очень обрадуется.

— Не уходи от ответа, — покачал головой Игрр. — Я спрашиваю: обещаешь?

Дандаки насторожилась.

— Я вытащу тебя из этой ж…, то есть неприятности, — продолжил Игрр. — Более того, помогу стать главной в Балгасе. Но взамен поклянись, что будешь слушаться. Не станешь крутить хвостом, как у Мады.

— Я!.. — вспыхнула Дандаки, но тут же взяла себя в руки. — Как ты это сделаешь?

— Мое дело. Ну?

Дандаки взяла со стола нож и полоснула лезвием по ладони. Черная кровь выступила из раны. Сотница приложилась к ней губами, всосала, а затем провела рукой по лицу, оставив на щеках бурые полосы.

— Я, Дандаки, командир личной сотни Великой Матери, кровью своей клянусь, что выполню уговор с пришлым по имении Игрр. Он, и те, кто этого пожелает, смогут уехать с ним из Балгаса после того, как отступницы, посягнувшие на Великую Мать, умрут. Я не буду чинить им препятствий. Пусть гнев Богини сокрушит меня, если совру!

Игрр глянул на меня. Я кивнула, клятва правильная. Дандаки не посмеет ее нарушить. Но, убей меня Богиня-воительница, если я понимаю, что задумал Игрр.

— Замечательно! — сказал Игрр, вставая. — Идем!

— Куда? — удивилась Дандаки.

— Смотреть арсенал…

То, что смерть Мады дает нам шанс, я почувствовал сразу. Дандаки зря смеялась над «стратегом». Я, конечно, не генерал генштаба и даже не лейтенант. Но за мной тысячелетняя история, которую здесь не нюхали. Это для Дандаки со смертью Мады рухнул мир. Как так? Ввести войска на священную территорию, застрелить верховную жрицу… Ей бы про римских пап почитать для расширения кругозора. Жаль, что книг здесь нет. Но и Саруки действовала с грацией бегемота. В храме избирают Великую Мать! Бимжи! Да мы им!.. Всем в седла! Вперед! Рвем на лоскуты! Ну, что, порвали? Положили половину своих воинов (это наверняка, если учесть выучку личной сотни Дандаки), убили Маду, которой и без того жить оставалось всего ничего, а вот Дандаки с Бимжи упустили. Понятно, что подоспевшая сотня верховной жрицы напала внезапно (ай-ай-ай!), но просчитать такую возможность — задачка для школьника. Далее — еще смешнее. Вместо того чтобы исправить ошибку, покончить с ускользнувшей соперницей, пригнали к ее дому сарм, которые вместо того, чтобы идти на приступ, греются у костров. А как же? Ночью воевать стремно! Пораниться можно! Вождей в рядах этой шайки явно не наблюдается — сплошь рядовой состав. Начальство, видимо, сейчас пьет вино (кумыс, или что там у них?) и похваляется, как ловко они провернули дело. А что противнику дали возможность опомниться и организовать отпор, сообразить лень. Куда он денется из мышеловки? Проспимся и довершим. Зарэжэм больно…

На месте Саруки я бы не пировал. Загнанная в угол крыса бросается на волкодава. Что мешало убить Дандаки чуть погодя? Вместе с дочерью, разумеется. Через день-другой? Пока Мада жива, Бимжи — всего лишь претендент. А затем нет человека (пардон — сармы), нет и проблемы. После убийства следовало ввести в Балгас войска — если нарушил один обычай, какой смысл соблюдать остальные, перекрыть улицы и ждать, пока Мада скончается тихо и мирно. А после торжественных похорон, которые непременно почтить присутствием, дабы все видели твою скорбную харю, предложить кандидатуру дочки. Думаете, жрицы бы возражали? Руки бы тянули, чтоб вождь заметила. Войска на улице, они, знаете ли, впечатляют. Но Саруки действовала прямо и бесхитростно. Вот и славненько. На улицах города сарм нет, патрулей тоже не наблюдается — хрен бы иначе Дандаки прорвалась к дому, — а враги греются у костров. Судя по их поведению, нападения они не ждут. Замечательно! На рассвете мы их огорчим — жестоко и больно. Есть у нас джокер в рукаве…

Кладовая Дандаки оказалась обширной — настоящий цейхгауз. Разглядев его содержимое, я присвистнул. Нет, предполагал, что сотница подкопила добра, но чтоб столько! И все в идеальном порядке! Ряды копий, стоявшие у стены, поблескивали смазанными жиром наконечниками. Связки дротиков высились, как снопы в поле. Пучки стрел рассованы по кожаным мешкам — только хватай и беги. Шлемы… Самые разные — от бронзовых и железных до деревянных, укрепленных широкими стальными полосами с перекрестием на макушке. Луки — десятка два, самые разные. К каждому привязан мешочек с тетивами. А вот мечей и панцирей практически не было, что и понятно — дорогие вещи. Я обнаружил в углу полный римский доспех: лорика сегментата, шлем-каскетка с назатыльником и нащечниками и даже (охренеть!) поножи. Вместе с доспехом нашелся гладий в отделанных серебром ножнах. Я не удержался и вытащил клинок. Смазанная жиром сталь блеснула в пламени светильника. Я щелкнул ногтем по клинку, попробовал острие и режущую кромку. М-да, это не те пырялки, которыми вооружали нас в когорте. Отменная сталь! Надо полагать, древней работы, когда в Роме были мастера-оружейники из людей. Откуда у сотницы снаряжение римского воина, понятно. Трофей, причем очень давний, наследство от прапрапрабабушки. В подтверждение этой мысли в углу стоял поблекший вексилум [7] Римский военный флаг квадратной формы. Крепился к перекладине на древке горизонтально. на потемневшем древке и бронзовая буцина [8] Духовой музыкальный инструмент в виде трубы — прямой или закрученной. Использовался в римской армии для подачи сигналов. — прямая, а не закрученная улиткой, какие используются сейчас. Ради интереса я взял трубу и дунул. Стоявшие рядом Дандаки с Витой подскочили. Работает! Аж в ушах заложило…