Брендон Сандерсон: Стальное Сердце

Все они мертвы. Теперь уж мало кто пытается бросить вызов.

Но мы знаем одно: у каждого Эпика есть уязвимое место. Что-то, что сводит на нет всю их силу, что-то, что превращает их обратно в обычных людей, пусть даже на секунду. Стальное Сердце — не исключение, события в банке доказали это.

В моей голове хранится ключ к тому, как можно убить Стальное Сердце. Что-то, связанное с банком, ситуацией, пистолетом или моим отцом, пробило брешь в его неуязвимости. Многим из вас, скорее всего, известно о шраме на щеке Стального Сердца. Что же, насколько я могу судить, я единственный, кто знает, как он его получил.

Я видел кровь Стального Сердца.

И я снова увижу его кровь.

Я скользнул вниз по лестничному пролету, и под ногами захрустела стальная крошка. Втягивая воздух, я мчался через одну из темных подземных улиц Ньюкаго. С момента гибели моего отца прошло десять лет. Тот роковой день стал известен большинству жителей как Присоединение.

На мне была свободная кожаная куртка и джинсы, через плечо перекинута винтовка. Улица оставалась темной, несмотря на то, что была неглубоко под землей и имела обращенные к небу зарешеченные отверстия.

В Ньюкаго всегда темно. Мрак был первым из Эпиков, присягнувших на верность Стальному Сердцу, и является членом его ближайшего окружения. Мрак лишил город восхода солнца, не говоря уже о луне, осталась только непроглядная темнота в небе. Все время, каждый день. Единственное, что можно увидеть — это Напасть, которая выглядит как ярко-красная звезда или комета. Напасть появилась на небосклоне за год до того, как люди стали превращаться в Эпиков. Никто не знает, почему или как она продолжает сиять сквозь темноту. И конечно же, никто не знает, почему стали появляться Эпики, и что связывает каждого из них с Напастью.

Продолжая бежать, я клял себя за то, что не вышел раньше. Вдоль потолка подземных улиц, в тонированных голубых плафонах мерцали огни. Улица была полна типичными неудачниками: наркоманы в углах, дилеры — или того хуже — в переулках. Были и неприметные группы рабочих, идущих на работу или возвращающихся с нее. Плотные куртки с поднятыми, чтобы скрыть лица, воротниками. Они шли сгорбившись, глядя в землю.

В последние десять лет большую часть времени я провел среди таких людей, работая в заведении, которое мы просто называли Фабрикой. Частично детский дом, частично школа, главным образом — легальный способ эксплуатации детского труда. По крайней мере, Фабрика обеспечивала меня комнатой и пропитанием большую часть этих десяти лет. Что было лучше, чем жить на улице, и в то время я был непротив работать за еду. Законы о детском труде были пережитками тех времен, когда людей еще волновали такие вещи.

По пути я протолкался сквозь группу рабочих. Один обругал меня на языке, который отдаленно напоминал испанский. Я поднял глаза, чтобы сориентироваться, где нахожусь. На блестящих металлических стенах большинства перекрестков были нанесены названия улиц.

Когда Великая Трансформация превратила большую часть Старого Города в твердую сталь, она затронула и грунт, и скальные породы на десятки, может быть сотни, футов под землей. В первые годы своего правления Стальное Сердце пытался быть справедливым, хотя и жестоким диктатором. Его Диггеры прорыли несколько уровней подземных улиц, оборудовав их жилыми помещениями, и люди потекли в Ньюкаго в поисках работы.

Жизнь здесь и без того была трудной, а то что Эпики сражались друг с другом за территории, и различные полуправительственные или государственные военные группировки пытались заявить свои права на землю — еще добавляло повсюду хаоса. Ньюкаго был особенным. Здесь тоже можно было попасть под горячую руку Эпика и быть убитым лишь потому, что ему не понравилось, как ты на него взглянул, но, по крайней мере, здесь было электричество, вода и еда. Люди приспосабливаются. Это заложено в человеческой природе.

Но были и такие, кто не стал с этим мириться.

«Ну же, — подумал я, проверяя время по мобильному телефону, который носил в кармане на предплечье куртки. — Проклятые перебои на железной дороге». Выбрав другой путь покороче, я несся переулком. Было темно, но после десяти лет проживания в бесконечном мраке к этому привыкаешь.

Я промчался мимо спавших сбившись в кучу попрошаек, перескочил через одного из них, развалившегося посреди переулка, и выскочил на Сигель стрит — большую центральную улицу, самую освещенную в городе. Здесь — одним уровнем ниже поверхности — Диггеры проделали вдоль стен ниши, используемые сейчас под магазины. В настоящий момент они были закрыты, хотя в некоторых кто-то находился, вооруженный и зорко следивший за происходящим. Теоретически полиция Стального Сердца должна была патрулировать подземные улицы, но она редко приходила на помощь, за исключением особо опасных случаев.