Александр Шапочкин: Хроники Игрока. Однокрылый

Моя ладонь крепко сомкнулась на оторочке подбитого мехом кожаного наруча. Ремни, удерживавшие наплечники заменили собой привычный отворот куртки. Я выпал из невидимости перед самым носом у джаггера и он дернулся от неожиданности, позволив мне выйти на самый, что ни на есть классический «бросок через плечо». Подвернулся, приседая и чувствуя, как напряженное, заросшее банками мышц тело нагружает спину. Прицелился в облачную пустоту и распрямляясь, рванул изо всех своих сил…

Дождь словно заведенный лил всю ночь и закончился лишь перед самым рассветом, что бы уже через каких-то жалких полчаса ударить с новой силой. Казалось, что водная стихия отыгрывается на людях выпустивших на свободу огонь, позволив ему сожрать целую деревню.

Дарейские стихийные маги, мои новые коллеги из Тайной стражи клялись и божились, что это не их рук дело и не реакция на тот внезапный ливень, который они устроили, дабы потушить пожар — а вполне естественное явление, вполне нормальное для этого времени года. На дворе оказывается, была глубокая осень. Хотя как по мне — так она ничем не отличалась от обычного подмосковного лета.

Ярость природы, вкупе со смещением каких-то там высших сфер и прочим антинаучным шаманизмом вывели из строя походную площадку телепорта, оказавшуюся в этой реальности жутко нестабильной штуковиной. Так, что возведенный возле обгорелых руин Кренингсбургновки временный лагерь, который изначально предназначался для бывших игроков-землян, на целые сутки оказался оторванным от окружающего мира лютующей непогодой, что совершенно не добавляло мне хорошего настроения.

Моя японская спутница, словно под землю провалилась. Я не нашел ее следов на пепелище трактира, не было ее среди уцелевших во время пожара и среди тех игроков, кто погиб в тот злополучный день и побродив по изнанке этого мира в качестве скорбного призрака через несколько часов возродился на местном кладбище. Личные сообщения, которые я периодически посылал Касуми в приватный чат, загадочным образом утыкались в некий блок, а затем система и вовсе сообщила мне, что персонажа с таким именем в Ортене не существует.

Несмотря на ненастье в лесах вокруг Кренингсберговки вовсю шныряли имперские разведчики, как бывшие НПС, так и игроки уже успевшие как, оказалось, пристроиться на государственную службу. Рейнджеры и друиды разных мастей и подклассов, а так же пистольеры-сталкеры выискивали представителей напавшей на деревню гильдии «Око Орды», которых видели на опушке леса местные жители и некоторые игроки.

Для меня же непогода принесла с собой еще несколько открытий, чудных и неприятных. Ортен еще раз доказал, что он более не игра в которой возможности всех персонажей более менее равны. А произошло это рано утром, когда я, издергавшись за ночь, решил сам отправиться в лес, искать пропавшую Касуми. На самом деле, я настолько вымотался, что мне даже и в голову не пришел, казалось бы, простой и логичный вопрос: «На я собственно рассчитывал?»

Вместо меня его задала мне срединная эльфа Мариэнь, когда побродив бесцельно под проливным дождем по опушке, я злой, промокший до нитки и перепачкавшийся в размокшей земле вернулся в выделенную нам на двоих палатку. Ответа у меня не было, как и мыслей — что мне делать дальше. Казалось бы, японка была для меня чужим и малознакомым человеком. Жительница страны Восходящего Солнца в нашей земной реальности была так же далека от меня как Венера от Марса и говорю я не про богов из древнеримской мифологии, а про планеты Солнечной Системы. Однако с ее исчезновением я как будто потерял, что-то очень и важное. А Ортен напомнил мне о том, что несмотря ни на что, я не всемогущий «Герой» в блестящих доспехах, а все тот же Ваня Соколов — московский художник, от желаний которого, как и в родном мире, мало что завесило.

Однако не только это «радовало» меня в этот серый унылый день. Деревенское отделение Магистрикума сгорело к чертям собачьим вместе с почтенными старцами — специалистами в идентификации предметов. А по словам одного из магов Тайной Стражи — подобными науками вроде магии проникающей сущность вещей, обычно принято заниматься в преклонном возрасте если карьера «не задалась». Так что большинство профессиональных «идентификаторов» в Дарее — работающие пенсионеры не сумевшие добиться к глубоким сединам чего бы то ни было, но не желающие уходить на покой. Молодым же по большей части это было просто неинтересно — сидеть сутками напролет в наглухо закрытой комнатушке ведя безмолвный диалог с обычной столовой ложкой. Ведь именно так постигались азы «Сущности Вещей».