Ну а привлеченных бойцов-варягов тут не считают как в статистике потерь, так и за людей.
Смит, бесстрастно покосившись на тело секретарши, на удивление ровным и спокойным голосом произнес:
— Добрый день, господин мэр. Познакомьтесь с Каратом и… Это его спутница, мне ее не представили. Кот тоже его.
Кваз огромным пальцем похожим на раздувшуюся паучью лапу крутанул немаленький пистолет, лежавший перед ним на столе, безучастным утробным голосом произнес:
— Для кота стула нет. Остальные присаживайтесь.
Карат занял средний стул, Диана села слева, Смит справа, а кот так и остался у порога не решаясь пройти мимо застреленной женщины. Все замерли молча наблюдая, как кваз играется с пистолетом раз за разом заставляя его крутиться на лакированной поверхности.
Так прошло не меньше минуты прежде чем Карат повернулся к Диане, взял ее за руку, вставил чеку на место, вытащил гранату из неохотно разжавшихся пальцев, положил на стол. Рядом лег изрядно измятый комок в который превратился носовой платок Рэма.
Кваз, еще раз крутанув пистолет, оставил оружие в покое, протянул уродливую лапу, ладонь на которой размерами соревновалась с лопатой, неловко развернул ткань, бросил равнодушный взгляд на содержимое, откинулся на спинку кресла, тем же нечеловеческим голосом изрек:
— Слишком поздно.
— Быстрее не получилось, — спокойно ответил Карат.
— Кирилл был хорошим ребенком.
Что на это сказать, непонятно, так что лучше промолчать.
А Карбид продолжал:
— Он мой сын. Настоящий сын. Здесь родился, здесь рос. Но не вырос.
Карат, поймав направление взгляда кваза, покосился туда же. И увидел что-то не слишком большое, прикрытое покрывалом — тот самый непонятный предмет возле стола.
И характерные темные пятна на покрывале тоже увидел, как и расползшееся по ковру пятно. Это походило на вытянутую тушу только что убитой не самой крупной собаки, которую кто-то скрыл от взглядов простейшим способом.
Отвел глаза невольно столкнувшись с немигающим буравящим взглядом кваза. Тот, неотрывно уставившись на Карата, продолжил:
— Шестнадцать-восемнадцать килограмм — опасные цифры. Я говорю не о коровах и козах, я о других. О тех, кому травы и сена недостаточно, о тех, у кого есть клыки. О хищниках, о всеядных… и о людях. Все кто остаются ниже этого рубежа, почти не перерождаются, выше остаться собой можно только будучи иммунным. Для детей опасный возраст обычно наступает в четыре-пять лет, дальше они или теряют себя, или становятся такими как мы. Но иммунных мало. Очень мало. Все как всегда в обычных кластерах, где на сотни зараженных может остаться один. Это та еще лотерея. Ты, Карат, везунчик, а мой Кирилл нет. Как тебе его имя?
— Это хорошее имя.
— Да, хорошее. И у него было настоящее имя, а не собачьи прозвища как у тебя и меня.
Карбид еще раз крутанул пистолет, затем, ухватившись за него, сжал с такой силой, что затрещали безобразно-узловатые суставы. Он будто пытался раздавить ненавистное оружие лишившее его самого дорогого.
Приступ бешенства или чего-то в этом роде схлынул так же быстро, как начался. Расслабив чудовищную ладонь, кваз безжизненно произнес:
— Я старался. Делал все, что мог. Его последние дни стали нескончаемым праздником. Лошадей опасно держать, они вонючие, твари их чуют издали, такой запах их из себя выводит. Но я подарил ему пони. Все дети завидовали, ни у кого не было лошадки, а у Кирилла была. Он так радовался, так радовался… А сегодня настал тот самый день. И мне пришлось сделать это самому. Такое нельзя доверить даже близкому другу. Да и нет у меня друзей. Больше нет.
Карбид постучал когтем по пистолету, добавил совсем уж сумрачным голосом:
— Если бы ты приехал на шесть часов раньше, Кирилл мог бы остаться со мной.
Карат, понимая, что влип куда сильнее, чем рассчитывал, начал готовить уши. Не факт, что номер с ускорением добавит хотя бы секунду жизни, ведь перед ним ксер — человек, употребивший столько жемчуга, что другой и за тысячу лет половины от такой кучи не увидит. У него множество самых неожиданных умений, даже самый талантливый новичок в сравнении с ним — ничто. Не самый последний стаб Улья годами работал на развитие дара этого производителя снарядов. Он фундамент их благополучия, и потому всем выгодно развивать его дар.
Уродливая матка муравьев, которой несут самую лакомую добычу, вот только взамен она рожает не яйца, а кое-что другое.
Этот человек привык, что все необходимое доставляют по первому слову. А сейчас не доставили, из-за этого ему пришлось своими руками убить то, во что превратился родной сын.
Читать дальше