Игорь Ревва - Испытательный срок

Пальба стихла. Слышу — голоса. Вроде спрашивают у кого-то чего-то. И все такое...

Ну, у кого там чего спрашивают — не мое дело. Главное, чтобы меня не спросили. Приоткрываю я один глаз — вроде порядок. Приоткрываю второй... И сразу же начинаю жалеть об этом. Лежал бы себе с закрытыми глазами, легче было б подыхать. А тут — прямо перед моим носом чьи-то сапоги. А в них — все остальное. С «Абаканом» в руках. И даже не целится, а лениво так стволом возле носа моего водит. Нормально, да?

— Есть кто? — кричат со стороны метро.

— Не-а, — отвечает этот. — Никого живого!..

Ну, тут уж я на ноги вскочил!..

Сам не понимаю — зачем?! Бежать по развалинам — пулю не обгонишь. Оттолкнуть его, правда, я успел, но не сильно. Тот — шаг назад и сразу стволом в мою сторону опять. То ли мне просто показать захотелось, что типа есть здесь живые... пока что. То ли еще чего — сам не знаю.

— Не стрелять!!! — орут.

И уже бежит сюда кто-то. А я застыл и думаю: пальнет или нет? И по всему видно, что уроду этому пальнуть в меня очень даже охота. И положил он на всякие там «не стрелять» с пробором. Капитально положил. Вот сейчас пальчиком надавит посильнее, и... и все такое. И тут вдруг слышу:

— Прыжо-о-о-ок!..

И голос такой знакомый, ну очень!

Отвожу я глаза от ствола...

Мать твою так и этак!..

Гнусь!!!

Собственной персоной! Живой, поганец! Живей меня!

Подбегает он и ствол, что на меня смотрел, рукой в сторону отводит.

— Не стрелять! — говорит. — Свой это!

— Кому он свой? — Детина, что в меня целился, недоволен. А ствол, словно заколдованный, обратно ко мне.

— Нам свой! — заявляет Гнусь. — Знаю я его! С детства знаю! Росли вместе...

— Бандит он, — возражает детина. — Не фига тут!..

— Сказано же было — по возможности живыми! — орет на него Гнусь. И опять ствол отталкивает. — Я чё, не видел, как ты двоих завалил? Сам в расход пойдешь, понял?

— Ладно, — кивает вдруг детина.

И улыбается. Не, ну нормально, да? Типа мне улыбается! Урод!..

Только что чуть не ухлопал, а сейчас — рот до ушей, зубы скалит! И автоматик на плечо уже, и пошел от нас не спеша, только что ладошкой не помахал на прощание. Офигеть можно!..

Не понравилось мне это все. Не понимаю я такого вот. А когда я чего не понимаю, мне это очень не нравится...

— Как ты, Прыжок? — тормошит меня Гнусь. — Живой?

— Частично — очень даже, — отвечаю. А в голове — карусель.

— Молодец! — хвалит Гнусь.

И еще чего-то тараторит. А я его не слушаю, я смотрю в сторону метро. Там как раз очень интересное кино происходит...

Вижу я Ворона — стоит, морда в крови, руки подняты. А перед ним какой-то хрен, судя по всему — старший всей этой развеселой команды. И старший у Ворона что-то спрашивает. Долго спрашивает, несколько вопросов задал. А Ворон на все в ответ только башкой мотает. Не знаю, мол, понятия не имею, типа того...

А потом старшему типа надоело это — кому ж понравится, когда перед тобой так долго головой вертят?! — и он рукой махнул. И тут же детина, что едва меня не пристрелил, прямо от пояса, не поднимая оружия, дает короткую очередь. Ворон падает как подрубленный. А детина делает еще один выстрел — в голову, приседает над Вороном на корточки и начинает шарить у него по карманам.

Так, думаю. Это, ребята, нам не подходит стопудово. Хрен там разберет, чего у Ворона спрашивали. И никакой гарантии, что сам я на эти же вопросы отвечу иначе.

Я уже по сторонам глазами шарю — как бы половчее слинять, — когда до меня доходит, что конкретно мне Гнусь долдонит тут уже пару минут.

— Стой, — говорю, — погоди! Кто?! Кого?!

— Секретного Войска, — говорит. — Спецотряд! Понял?

— Понял, — отвечаю.

А у самого, конечно, в башке гудит, не въезжаю совершенно. Ведь «секретников» я тут меньше всего ожидал увидеть, они же дальше «Сходненской» или «Планерной» носа не высовывают. Да и нет уже давно никакого войска, то, что есть, войском назвать нельзя.

И вообще, ребята эти на «секретников» не похожи совершенно! Да и что им тут делать?! Ведь они же из своих нор и не высовываются. Или у них, как и у нас в Твери, голод наступил? И они тоже промыслом занялись...

А потом я наконец-то въехал окончательно, что там Гнусь ляпнул.

— Повтори-ка, — говорю.

А Гнусь — рад стараться! И морда у него такая вся сияющая, словно он мне радость какую сообщает:

— Спецотряд, — говорит. — Мы здесь разыскиваем кое-что.

— Что именно? — спрашиваю, но чтобы время оттянуть.

— Тут неподалеку одного старика убили...

— Где? — спрашиваю. А у самого внутри обмирает.