Сергей Абрамов - В лесу прифронтовом

– А что вы будете делать?

– Дойдем до сельпо, купим кое-какие принадлежности для бала-маскарада.

– Шампанского возьмите, – попросил Раф, устраиваясь на единственном стуле. Перспектива просидеть этот час под крышей явно устраивала его больше, нежели путешествовать под дождем в деревню. – Только не больше часа.

– Терпи, парень, – сказал ему Старков на прощанье. – Робинзонада подошла к счастливому концу. Я уже говорил: все пули мимо нас.

Разве мог знать провидец Старков, что его любимое присловье обернется для них в этот день страшным и реальным кошмаром?

В сторожке Димка набил рюкзак пустыми бутылками. Олег вооружился спортивной сумкой. Старков – по праву именинника – шел налегке.

Они пошли вдоль реки, чтобы – по предложению Старкова – осмотреть пару экранов и понаблюдать за поведением возникшего возле них поля.

– Не за час, так за два обернемся, – сказал Старков. – А с Рафом ничего не случится – подождет: я ему детектив оставил. Жгучие тайны Питера Чейни.

Дотошный Олег приступил к выяснению подробностей удавшегося наконец эксперимента.

– Вот скажите мне, – рассуждал он, – если поле стабилизировано, то в каком времени мы сейчас живем? Если в сегодняшнем, в нашем, то, значит, поле никак не влияет на настоящее. А я склонен предположить именно это…

– Почему? – полюбопытствовал Старков.

– Сторожка на месте. Пустые бутылки – тоже. Мы идем в сельпо именно сегодня, а не вчера и не завтра. Лес не изменился: те же деревья, та же осень. И дождь льет тот же, что и до опыта. Логично?

– Нет, конечно. К примеру, сторожка была здесь и вчера, и год назад. И осень началась не сегодня. И дождь уже который день поливает. И в прошлом году небось поливал. И лет десять назад. А то, что мы идем в сельпо сегодня , так это иллюзия. Для нас – сегодня, а на самом деле – позавчера. Логично, философ?

– Но что-то должно было бы измениться, – не сдавался Олег.

– Что именно?

– Не знаю. Ваша теория, между прочим, тоже ничего здесь не объясняет, – позлорадствовал он.

– Моя теория, – наставительно сказал Старков, – говорит следующее: временное поле не меняет настоящее, тут ты прав. Но оно может приносить с собой какие-то элементы своего времени, вероятно прошлого. Какие элементы – этого я не знаю. Вообще-то в моей теории столько белых пятен, что ее скорее можно назвать гипотезой. – Старков поскромничал, но не удержался – добавил: – Правда, гипотезой, подтвержденной экспериментом.

Они свернули в лес, продрались сквозь кусты орешника, выбрались на узкую лесную дорогу – по ней вчера Олег добирался домой, – мокрые с ног до головы: во время дождя из чащи кустарника сухим не вылезешь. Олег встряхнулся по-собачьи, выругался сквозь зубы: проклятая погода, проклятый лес – и вдруг прислушался:

– Где это?

Где-то совсем рядом, быть может метрах в трехстах, надсадно заревел грузовик. Это был именно грузовик: Олег хорошо разбирался в машинах! – и двигатель ревел потому, что не в силах был вытащить тяжелую машину из липкой дорожной грязи.

– Сели, – констатировал Олег. – Интересно, кто это?

– Пошли посмотрим, – предложил Димка. – Все равно по пути.

Они шли, хлюпая резиновыми сапогами по лужам, Димка громыхал стеклотарой в рюкзаке, что-то приглушенно насвистывая. Старков и Олег вели бесконечный теоретический спор о проблемах обратимого времени. Димку спор не интересовал, он слышал его много раз, может быть только в других вариантах, но суть не менялась.

«Псих Олег, – беззлобно размышлял Димка. – Ну чего он лезет в эту трясину? Старков его слушает, ждет, когда он начнет захлебываться, подтащит к берегу и опять отпускает: побулькай, малыш. У Старкова это называется „тренинг мышления“. Судя по всему, я к этому тренингу абсолютно не способен…»

Он шел впереди – Олег и Старков отстали шагов на десять, – и, быть может, именно поэтому он первым услышал голоса людей с застрявшей машины. Машина время от времени надсадно ревела, потом шофер выключил зажигание, и наступила тишина, в которую и прорвались фразы, почему-то не русские, а немецкие. Говорили не как преподавательница немецкого в Димкиной школе, а чисто, даже грассируя.

– Пошевеливайся, скотина! – как понял Димка, кричал один надсадно и хрипло, и тоненько, по-скопчески отвечал другой.

– Я послал троих за сучьями, герр оберштурмфюрер. Слышите – уже работают. Через пять – десять минут выберемся.

В лесу раздавался топор дровосека, совсем как в знакомом стихотворении.