Уильям Кинг - World Of Warcraft. Иллидан

Вандель и рад был бы возразить, но спорить смысла не видел: демон говорил правду. Вандель призвал энергию Скверны и пустил стрелу в ночного эльфа. Майев с легкостью отразила сгусток энергии и рассеяла его. На такое были способны только Иллидан и высшие командиры его армии. А значит, Ванделю предстояло не то чтобы убить Майев, а выстоять в яростном поединке.

Майев зло прищурилась. Ну, вот демон и явил свои истинные намерения – выпустил в нее стрелу Скверны. А ведь она почти поверила его заверениям: он говорил так искренне и не пытался нападать, только защищался.

Вдали, в недрах храма, заклятие призыва достигло пика. Поняв, что добыча вот-вот ускользнет, Майев обрушила на измененного эльфа мощнейший удар. Клинок выстрелил почти неуловимо для глаза. Противник, парируя, вскинул клинки…

Вандель отскакивал и уворачивался от звенящего вихря, в который превратился клинок Майев. Больше ему ничего не оставалось – атаковать он точно не сумел бы. Майев была слишком сильна, слишком быстра.

Руки болели. Казалось, еще немного, и их просто оторвет – так мощны были удары Стража. Вандель уже с трудом держал кинжалы.

Охотник пятился все быстрее. При этом он не боялся оступиться или споткнуться – призрачное зрение позволяло видеть все вокруг одновременно. А еще оно говорило, что время на исходе. Демон в душе негодующе взвыл – он не хотел бежать. Он хотел сражаться и убить. Вандель позаимствовал у него силы; сквозь поры в коже из него потекла тьма, защитная тень. Сил прибавилось, движения ускорились. Вандель ответил ударом на удар Майев. Одним кинжалом отвел ее клинок в сторону, а вторым полоснул – лезвие заскрежетало о стальной наруч.

Охотник обрушивал на Стража удар за ударом, тесня ее и постепенно возвращая потерянное преимущество. Майев рубанула, Вандель подскочил, пропуская клинок под собой, и тут же ударил Стража сверху вниз, по шлему. Та, потеряв равновесие, упала. Тогда он снова выпустил в нее стрелу Скверны – заряд ударил эльфийку в грудь. «Убей, убей», – торопил демон.

Майев упала. Удар иллидари не столько ранил ее, сколько удивил. Зато выстрел сгустком энергии причинил боль – от нее броня и чары не спасли. Заключенный в хитин из тени охотник на демонов навис над ней; его руки окутывала аура силы.

Майев призвала Элуну и телепортировалась.

Желто-зеленый сгусток энергии ударил в землю – Майев куда-то исчезла. Ощутив за спиной движение воздуха, Вандель обернулся, но опоздал буквально на миг: сверкнувший справа клинок теней рубанул по руке. Тело пронзила боль. Потекла кровь. Вандель отскочил назад и только тут понял, что предыдущая атака была уловкой – клинок Майев ударил его в голову. Одновременно с этим Вандель попробовал откатиться в сторону, но боль ослепила его. Перед глазами сгустилась тьма.

В последний миг он увидел Хариэля. Сынишка разочарованно смотрел на отца: Вандель так и не отомстил за его смерть.

– Так же падет и твой хозяин, – услышал он напоследок голос Майев.

Акама вошел в Трапезную. По бокам от входа были сложены кости чудовищ, а в дальнем конце помещения на постаменте возвышался массивный алтарь. По полу этого оскверненного места метались тени, рожденные мерцанием зловещих энергий. Союзники убили большую часть защитников и вот уже схватились с тенью, которую Иллидан создал из души самого Акамы. Наделенная объемом и свободой творить зло, она была по-своему идеальна, – этакое чудо темной магии, свидетельство злого гения Иллидана, ее создателя.

Раздутая до неимоверных размеров, частичка души Акамы нависла над азеротскими смельчаками. Почуяв же Сломленного, устремилась к нему, выстрелила щупальцами темной энергии. Тогда союзники пеплоуста накинулись на тень, пустили в ход и магию, и сталь. Акама боролся с болью, пытаясь устоять на ногах, скрипел зубами, тогда как ему хотелось кричать. Он всмотрелся в сплетение чар, нацеленных на него, – колдовские нити шли от самого Иллидана.

Азеротцы выполнили все указания: открыли проход в Трапезную, убили предателей-пеплоустов и одного за другим – магов, которые заклятиями удерживали тень на месте. И вот она накинулась на Акаму, жаждая убить, забрать власть над телом, а через него – и над всеми пеплоустами.

Акама взирал на тень чуть ли не с восхищением. Кому еще в жизни удавалось взглянуть на собственное темное начало? Кто еще боролся с воплощенной тьмой в душе?