Юрий Корчевский - Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя

– Я не против.

Вдвоем они направились на торг. Рубаху купили шелковую, лазоревую. Штаны буквально безразмерные, под любое телосложение, они только на гашнике держались. Гашник – веревка такая, вроде пояса, которую можно подтянуть и завязать. Ну и головной убор взяли в завершение – из толстого сукна, колпаком называли его.

Переодевшись, Никита сразу на местного стал похож – не отличить. Свою одежду он связал в узел. А вот поменять кроссовки на короткие сапожки, которые предлагал взять Куприян, отказался. Местная обувка – вся, без различия – что на левую ногу, что на правую. В своей удобнее и привычнее, и в глаза не очень бросается.

Они прошли к избе. Куприян достал ключ, отпер замок и распахнул дверь.

– Заходи!

Изба оказалась неплохой. Три комнаты, деревянные полы, печь – даже кухня. Но готовить тут Никита пока что не собирался. И место у избы удобное. В квартале – шумный торг, по другую сторону – храм. Куда ни пойди, мимо не пройдешь.

Удобное положение избы Никита сразу оценил. Успенский собор – главный храм Владимира в то время, службы многолюдны, богомольцы мимо избы по-всякому идти будут. Только вывеску какую-то сделать надо. Видел он в городе уже – то крендель у булочной, то ножницы над входом к цирюльнику. Правда, вывески невзрачные, художник явно без таланта. И что занятно: на вывесках только рисунки, чтобы и неграмотный человек мог понять. Тогда что ему отобразить? Никита задумался.

Куприян кашлянул:

– Прости, купец, задумался.

– О чем?

– Вывеска у входа нужна – вот как у булочной.

– Сделай.

– Самому? – удивился Никита.

– Зачем самому? Попроси монахов-иконщиков. У них и краски есть, и навык. Полагаю, недорого возьмут, чай не икона.

– Только не знаю, что изобразить?

Тут и Куприян задумался.

– В городе-то вывески у лекарей есть?

– Только у повивальной бабки младенец изображен. А у других – нет ничего, да где они живут, народ и так знает.

– Нет, так не пойдет.

– Тогда иди в монастырь, к иконописцам. Может быть, они подскажут.

Никита так и сделал – тем более что Рождественский монастырь был недалеко. Куприян отправился домой, а Никита – в монастырь.

Иконописная мастерская располагалась в отдельном здании. Здесь пахло красками, за столами над досками корпели монахи. В это время иконы писались еще для церквей на выдержанном сухом дереве.

На вошедшего никто не обратил внимания, и Никите стало неудобно: монахи делом заняты, а он с вывеской. Может быть, какими-то из этих икон люди будущего в музеях или в храмах любоваться будут.

Он уже собрался развернуться и уйти, как сидевший за ближним столом монах поднял голову. Никита думал – отругает, чтобы не отвлекал, но монах ободряюще улыбнулся:

– С чем пожаловал, гость? Икону для дома хочешь?

– Мне бы вывеску сделать…

Монах удивился.

– Иди к старшему, вон он в углу сидит.

Никита подошел, поклонился и изложил свою просьбу.

– Вывеска тебе для чего надобна? Небось, народ пьяным зельем дурить будешь? – нахмурился монах.

– Что ты, святой отец! Лекарь я.

Монах просветлел лицом:

– Богоугодное дело. Пожалуй, что и возьмемся. А что изобразить?

Никита и сам не знал, думая, что иконописцы подскажут.

– Наверное, красный крест, и слово «лекарь».

– Крест – это хорошо, только почему красный?

Не объяснять же монаху, что красный крест принят организацией здравоохранения как символ медицины наряду со змеей и чашей – так это еще от Асклепия идет.

– Видел, потому как в других городах побывал, – нашелся он.

– Ну, коли так – сделаем. Работа несложная, послушников посажу. А размеры-то какие?

– Локоть в высоту и пять длиною.

– И доску такую найдем. Приходи через сед-мицу.

– А пораньше?

– Чудак-человек! Краски высохнуть должны.

Никита поклонился и вышел. В самом-то деле: краски масляные, сохнут долго, это не современные эмали.

Время до вечера еще было, и Никита стал переносить в арендованную избу все, что успел собрать для работы: кое-какие инструменты, самогон, серную кислоту. Определился, где в избе что будет – где прием вести, где перевязочная. Но опять незадача – мебели нет. Стол деревянный нужен – даже два, стулья или табуретки, скамью в сенях для ожидающих. Вроде мелочи, но без них работать невозможно. В больнице работать проще было, он пришел на все готовое. И стены стояли, и кровати для пациентов, и операционная с инструментарием, и медикаменты…

Никита вздохнул. Сейчас медициной и не пахнет, чисто хозяйственно-бытовые вопросы. Уходит время, тают деньги, взятые у купца в долг, а когда он работать начнет – еще вопрос.