Саба Тахир - Факел в ночи

– Давай, Элиас, борись, – молила я, склонившись к самому уху. – Очнись. Приди в себя.

Глаза распахнулись, он выплюнул кляп, и я с облегчением убрала руку с его лица. Раненый в сознании – это лучше, чем раненый без сознания. Он вскочил на ноги, но тут же согнулся пополам и его стошнило.

– Ляг. – Я потянула его вниз, Элиас опустился на колени. Растерла его широкую спину, как делал Поуп своим пациентам. Прикосновения порой лечат лучше трав и припарок. – Мы должны узнать, что это за яд, и найти антидот.

– Слишком поздно. – На миг Элиас расслабился в моих руках, затем потянулся за флягой и выпил всю воду. Затем взгляд его прояснился, и он попытался подняться. – Антидот для большинства ядов надо принимать в течение часа. Но если бы доза была смертельной, то я бы уже умер. Так что поехали.

– Куда? – спросила я. – В предгорья? Где нет ни городов, ни аптек? Тебя отравили, Элиас. Если антидот не поможет, значит, хотя бы нужно лекарство, чтобы сдерживать приступы, иначе ты так и будешь терять сознание до самого Кауфа. Только ты до него и не дотянешь, потому что невозможно так долго выносить подобные припадки. Поэтому сядь и дай мне подумать.

Он посмотрел на меня с удивлением, но сел.

Я постаралась воскресить в памяти тот год, когда я помогала Поупу как ученица лекаря. Вспомнилась маленькая девочка, страдающая судорогами и потерей сознания.

– Экстракт теллиса, – сказала я. Поуп давал девочке по капле экстракта, и за день симптомы уменьшились, а через два дня все прошло. – Это поможет твоему организму бороться с ядом.

Элиас скривился:

– Мы могли бы найти его в Серре или в Навиуме.

Вот только мы не можем вернуться в Серру, а Навиум находится в противоположной от Кауфа стороне.

– А как насчет Разбойничьего Привала? – спросила я, а у самой внутри все сжалось от страха.

Гигантская гора слыла обителью отбросов общества, живущих вне закона – разбойников, охотников за головами, торговцев черного рынка… Там вершились самые темные дела. Поуп несколько раз отправлялся к Привалу, чтобы собрать редкие травы, и Нэн глаз не могла сомкнуть, пока он не вернется.

Элиас кивнул:

– Там опасно, как в преисподней, но Разбойничий Привал кишит людьми, которые, как и мы, скрываются от Империи.

Он снова поднялся. С одной стороны, меня впечатляла его выносливость, а с другой – я просто ужасалась, с какой небрежностью относится к себе Элиас. Он нашарил поводья лошади.

– Скоро начнется новый приступ, Лайя. – Он похлопал лошадь по передней левой ноге, под коленом, и она присела. – Привяжи меня веревкой. Сама направляйся прямиком на юго-восток. – Он сел в седло, едва не завалившись набок. – Я чувствую, они приближаются, – прошептал он.

Я испуганно обернулась, ожидая услышать, как сюда мчатся солдаты Империи, но вокруг стояла тишина. Когда вновь я повернулась к Элиасу, он смотрел в одну точку куда-то мимо меня.

– Голоса. Они зовут меня назад.

Галлюцинации. Еще один симптом отравления ядом. Я достала веревку из сумки Элиаса и привязала его к лошади, затем наполнила фляжки водой и вскочила в седло. Элиас вновь потерял сознание, привалившись к моей спине. Меня окутал его запах – запах пряностей и дождя, и я глубоко вдохнула его, чтобы успокоиться.

Вспотевшие руки скользили по поводьям. Животное будто почуяло, что я ничего не смыслю в верховой езде, и наклонило голову, натянув удила. Я обтерла ладони о рубашку и крепче взялась за поводья.

– Даже не смей, ты, кляча, – прикрикнула я в ответ на недовольное фырканье. – Нам с тобой еще несколько дней быть вместе, так что тебе лучше слушаться меня.

Я слегка пришпорила лошадь, и, к моему облегчению, она рванула вперед. Повернув на юго-восток, я вонзила каблуки глубже, и мы умчались в ночь.

Меня окружали голоса и шорохи, которые напомнили о раннем утре в лагере кочевников: тихий шепот взрослых, успокаивающих лошадей; дети, разжигающие костер, на котором будет готовиться завтрак.

Я открыл глаза, ожидая увидеть пустыню, залитую солнцем, беззастенчиво ярким даже на рассвете. Однако обнаружил, что лежу под пологом густой листвы. Воздух был насыщен запахами сосновой хвои и покрытой мхом коры. Даже в полумраке я различал потрескавшиеся стволы больших деревьев, некоторые из них казались огромными точно дом. Сквозь паутину ветвей проглядывало небо, еще голубое, но быстро темнеющее от наползавших серых туч. Приближалась гроза.

Я услышал, как что-то пронеслось между деревьями, но когда обернулся – оно уже исчезло. Листва шуршала, точно поле боя, полное шепота призраков. Бормотание то смолкало, то становилось громче.