Денис Деев - Я – другой. Книга 3

– Ли, что там с броней? Когда можно будет…

Гвоздев осекся на полуслове. Лежащий на кушетке оператор вдруг выгнулся дугой, да так, что позвоночник захрустел.

– Это он что, перевоплощается?! В бабушку?

Одновременно с возгласом Гвоздева медицинский монитор окрасился в красные тона.

– Что?!

– Мнемоническая защита. Очень высокий уровень! – ответил на вопрос Ли один из медиков.

– У оператора растет давление! Участился пульс! Отказ нейромода! – вторил ему другой.

По телу оператора прошла волна судорог, и он начал молотить затылком о кушетку.

– Стабилизируйте его!

– Не получается!

– Тогда отключайте, быстро!

На губах оператора выступила розовая пена. Гвоздев заметил, что и Ласка вдруг дернулась, ее лицо стало белым как снег. Не дожидаясь, пока девушку заколбасит так же, как и оператора, Гвоздев подскочил к ней и выбросил клинок на правой руке.

– Сто-о-ой! – заорал Ли, но Гвоздь его не слушал.

Повинуясь инстинктивному порыву, он одним ударом рассек жгут проводов, идущий к электродам на голове у девушки. Начинавшиеся судороги прекратились, и Ласка обмякла.

Дела у оператора обстояли гораздо хуже: он открыл рот и издал вопль, исполненной такой муки, что Гвоздю захотелось его пристрелить и избавить от боли. Но этого не потребовалось – из-под век бедолаги фонтанами брызнула кровь, и он затих без движения. Гвоздев положил руку на шею Ласки – девушке повезло, пульс прощупывался. Хотя насколько ей сильно повезло, судить еще рано. Может, долбаная защита выжгла ей мозги и всю оставшуюся жизнь Ласка будет облакам улыбаться. Ли же метнулся к плавающему в луже крови оператору. Удивительно, но тот слегка шевельнулся, кадык на шее задергался, и он разомкнул губы.

– Это… это… Мадагаска… – с трудом прохрипел он и замолк.

– Реаниматоров сюда, срочно! – Ли залез на кушетку и начал делать непрямой массаж сердца.

– Две бригады, – напомнил ему о второй пострадавшей Гвоздь.

Колба с мозгом Люмина заполнилась серой мутью, ткани распадались прямо на глазах. Несколько секунд, и в сосуде остался лишь мутный осадок на дне. Допрашивать больше было некого.

Реанимационная бригада налетела как вихрь, беспардонно оттолкнув Гвоздева от Ласки. Склонившийся над оператором медик покачал головой и накрыл его тело шуршащей пластиковой простыней.

– С девушкой что? – спросил Гвоздев у колдовавшей над Лаской невысокой китаянки.

Кисти рук доктора поблескивали хромированной сталью, от сильно увеличенных подушечек пальцев исходило мягкое синеватое свечение.

Медик не ответила, продолжая водить своими чудо-руками по телу Ласки.

– Ли, чего она молчит? Зачем глаза прикрыла? Она пациента осматривает или гладит? Только не говори мне, что это традиционная медицина такая!

– У нее в руках целый диагностический комплекс, и если понадобится – хирургический тоже, – ответил Ли, оттаскивая Гвоздева подальше от Ласки. – Это один из наших лучших врачей-инженеров. Не мешай!

– Перерезав провода, я же мог убить Ласку?

– Мог. А мог и спасти. Сейчас все узнаем.

Гвоздев в отчаянии уселся прямо на пол, ожидая вердикта медика. Через что они только с напарницей не прошли, а погибла она вот так глупо, на дружественной базе, в результате безопасного эксперимента и поспешности Гвоздева.

– Мозговая активность зафиксирована, дельта волны есть, – наконец сообщила врач. – Однако альфа-, бета- и гамма-ритмы отсутствуют.

– А по-русски можно? – Гвоздь напрочь забыл, что врач и так говорит далеко не по-русски, и он слышит речь синхронного переводчика.

Китаянка захлопала глазами, не понимая, о чем он толкует. Тут вмешался понявший идиому Ли:

– Твоя подруга как бы спит. Очень глубоким сном.

– Но она проснется?

– Андрей, надо ждать.

– Сколько?

– Я не знаю. При повреждениях мозга очень сложно давать прогнозы, – ответила Гвоздеву врач. – Мы заберем пациентку в госпиталь и сообщим вам, когда будут какие-нибудь новости.

Ласку и тело оператора увезли на каталке.

– Уххх! – Колба, где некогда покоился мозг Люмина, от могучего пинка разлетелась на мелкие осколки.

– Андрей, успокойся, – попытался утихомирить его Ли.

– Да спокоен я, спокоен! – Гвоздю после акта вандализма на самом деле полегчало, и он уселся на кушетку. – Итак, что мы имеем? Показания гребаного крисса, у которого была ломка от недостатка мути. И слова умирающего оператора с выжженным мозгом. С достоверными сведениями у нас, мягко говоря, негусто.