Грэм Макнилл - Лживые боги

Локен ничего не ответил, но братские чувства по отношению к боевым товарищам пришли в несоответствие с его собственными ощущениями.

Все, что говорил Эреб, подтверждало давно укоренившееся отрицание существования магии, духов и демонов.

И все же Локен не мог игнорировать крик своего внутреннего голоса: Эреб лжет, и угроза Хаоса ужасающе реальна.

Митрас Тулл обернулся его врагом, а Эреб был братом Астартес, и Локен с изумлением сознавал, что скорее готов поверить воину из племени интерексов.

– Такого Хаоса, о котором ты мне рассказал, не существует,– заверил его Эреб.

Локен кивнул, соглашаясь, но тотчас вспомнил: никто, даже интерекс, не говорил ему о том, какое именно оружие было украдено в ту ночь.

– Ты слышала? – вопрошал Игнаций Каркази, наливая очередной стакан вина. – Она получит свободный доступ к Воителю! Это нечестно! Мы тут из кожи вон лезем, чтобы создать нечто стоящее, надеемся привлечь внимание хоть сколько-нибудь важной персоны, а она, едва появившись, сразу получает аудиенцию у Воителя!

– Я слышала, у нее имеются сильные связи, – поддакнула Вендуин, изящная молодая женщина с рыжими волосами и фигурой, подобной песочным часам.

Местные сплетники называли Вендуин «фейерверком на простынях».

Каркази стал обхаживать ее сразу, как только понял, что она с восторгом внимает каждому его острому словцу. Он уже успел забыть, чем именно она занимается, хотя смутно помнил что-то насчет «композиций гармоничного сочетания света и тени», однако толком так и не понимал, о чем шла речь.

«Нет, теперь в летописцы может записаться кто угодно», – подумал Каркази.

В Убежище, как и всегда, было полным-полно народу – поэтов, драматургов, художников и композиторов, наслаждавшихся привычной богемной атмосферой, а свободные от вахты армейские офицеры, рядовые матросы и палубные рабочие приходили ради новых историй из еще не опубликованных книг, импровизированных представлений и скабрезных шуток.

Без своей постоянной публики Убежище представляло собой до неприличия неопрятный прокуренный бар, полный людей, которым нечем больше заняться. Игроки в поисках фишек, заменявших деньги, ободрали все золотые пластинки с колонн, поддерживающих потолок (и Каркази, надо отметить, имел в своей комнате уже порядочный запас этих заменителей монет). Художники, в свою очередь, побелили значительные участки расписных стен ради своей мазни – по большей части непристойной или издевательской.

Мужчины и женщины занимали все свободные столы, играли в карты, обнимались, а наиболее увлеченные летописцы делились своими грандиозными замыслами. Каркази и Вендуин сидели вдвоем у стены в одной из открытых кабинок, а гул голосов заполнял все пространство Убежища.

– Связи, – задумчиво повторила Вендуин.

– Это точно,– согласился Каркази и осушил свой стакан.– Я слышал, у нее знакомства в Совете Терры и еще с Сигиллайтом.

– Как высоко она взлетела! И как она сумела все это получить? – спросила Вендуин. – Такие связи, я хотела сказать.

– Не знаю, – покачал головой Каркази.

– Разве у тебя самого нет никаких знакомств? Ты мог бы многое разузнать, – заметила Вендуин, снова наполняя его стакан. – Тебе-то как раз не о чем беспокоиться, тебе покровительствует один из Астартес. И про тебя тоже ходит немало сплетен!

– Вряд ли, – фыркнул Каркази и хлопнул ладонью по крышке стола. – Я просто должен показывать ему абсолютно все, что напишу. Он цензор, и больше никто.

Вендуин пожала плечами:

– Может, так, а может, и нет, но ведь тебя одного пригласили на Военный Совет, не так ли? Могу поспорить, что немного цензуры не слишком большая цена за такие привилегии.

– Возможно, – коротко ответил Каркази.

Он не желал говорить о том, что произошло на Давине, и не хотел вспоминать свой ужас при виде рассвирепевшего Первого капитана Абаддона, обещавшего оторвать ему голову.

Так или иначе, капитан Локен впоследствии отыскал его в интендантской палатке, где дрожащий и перепуганный Игнаций лечился дозами спиртного.

То, что произошло после, казалось довольно смешным. Локен вырвал страницу из его «Бондсмана № 7», написал несколько строк крупными печатными буквами, а затем протянул летописцу.

– Игнаций, это особая клятва, – сказал тогда Локен. – Ты знаешь, что она значит?

– Думаю, да, – ответил Каркази, читая написанные капитаном слова.

– Это клятва, которая относится только к одному действию, она очень определенная и точная, – стал объяснять Локен. – У Астартес принято давать особую клятву перед боем, и каждый обещает овладеть определенным объектом или отстоять какой-то идеал. В твоем случае, Игнаций, это будет обещание не разглашать то, что произошло сегодня вечером.