Грэм Макнилл - Лживые боги

Киллер уже через минуту перестала вслушиваться в бормотание итератора, поскольку его слова были ей совершенно непонятны. Каркази или Олитон смогли бы в этом разобраться, но ее стихией были изображения, а не слова.

– Сколько вам потребуется времени, чтобы хоть что-нибудь понять? – спросила она.

– Что? О, я не думаю, чтобы очень много, – сказал он. – Если грамматическая логика языка известна, то разгадать смысл довольно просто.

– Так сколько на это уйдет времени?

– Дайте мне один час, и потом мы вместе прочтем текст.

– Отлично, – сказала она, отодвигаясь от стола. – А я пока здесь осмотрюсь, если вы не против.

– Да, не стесняйтесь и рассматривайте все, что привлечет ваше внимание, хотя, боюсь, эти книги интересны только для такого замшелого книжного червя, как я.

Киилер, улыбнувшись, встала из-за стола.

– Кирилл, может, я и не знаток в области литературы, но я знаю, с какого конца надо открывать книгу.

– Конечно, конечно, я не хотел…

– Не беспокойтесь, я пошутила, – сказала Эуфратия и отправилась бродить вдоль стеллажей, а Зиндерманн вернулся к книге.

Несмотря на свои насмешки, она вскоре была вынуждена признать правоту Зиндерманна. Целый час она осматривала полки, битком набитые свитками, книгами и пахнувшими плесенью манускриптами с разрозненными листами. Большая часть книг имела труднопроизносимые и непонятные заглавия вроде «Таблицы астрологов и авгуров-астротелепатов, пагубные воздействия и разнообразные ужасы, сопутствующие подобным занятиям» или «Книга Атума».

Скользнув взглядом по последнему названию, Эуфратия ощутила, как по спине пробежал холодок, и протянула руку, чтобы снять ее с полки. От потертого кожаного переплета распространялся сильный запах, и хотя Эуфратия не собиралась читать книгу, она не могла отрицать странного притяжения, оказываемого древним фолиантом.

Книга с треском раскрылась в ее ладонях, и Эуфратия закашлялась от вековой пыли, поднявшейся с освободившихся страниц. Зиндерманн за своим столом уже начал читать вслух переведенный отрывок «Книги Лоргара».

Удивительно, но слова в «Книге Атума» были написаны на понятном Эуфратии языке, и она быстро пробежала взглядом страницу. Снова послышался голос Зиндерманна, и уже через мгновение Эуфратии стало ясно, что текст, который она слышит, повторяет слова, написанные на произвольно открывшейся странице. Но буквы в книге расплывались и перескакивали с места на место прямо у нее на глазах. Старинный выцветший манускрипт словно осветился изнутри. Испуганно вскрикнув, Эуфратия выронила книгу.

Она повернулась и побежала обратно к столу Зиндерманна. Обогнув стеллаж, она увидела, что итератор продолжает читать вслух, хотя его лицо исказилось от ужаса. Он вцепился в книгу обеими руками, словно не в силах был ее отпустить, а слова беспрерывным потоком срывались с дрожащих губ.

У Эуфратии перехватило дыхание, но, увидев, что над столом Зиндерманна проявляется голубоватое светящееся облако, она не удержалась от крика. В облаке появился какой-то силуэт, он извивался и дергался, как будто не мог попасть в такт с окружающим миром.

– Кирилл! Что происходит? – в ужасе крикнула Киилер.

Парализующий ужас Шепчущих Вершин вернулся к ней с новой силой, и Эуфратия упала на колени. Зиндерманн ничего не ответил, поток слов продолжал изливаться с его безвольных губ, а глаза были прикованы к источнику неестественно яркого света у него над головой. Эуфратия поняла, что и его душу заполняет тот же непреодолимый страх.

Светящийся пузырь вздрагивал и менял форму, словно изнутри кто-то отчаянно пытался выбраться, а спустя мгновение из него высунулось мерцающее извивающееся щупальце. Ярость, пожиравшая ее несколько месяцев после нападения в горах, проснулась снова и вытеснила страх. Эуфратия смогла вскочить на ноги.

Она подбежала к Зиндерманну и схватила за руки, а в облаке света уже проявился силуэт существа, сотрясаемого волнами дрожи. Он постепенно обретал плоть и энергично пытался вырваться за пределы светового пузыря.

– Кирилл! Бросьте эту проклятую книгу! – закричала Эуфратия, и в этот момент в воздухе что-то разорвалось.

Она рискнула бросить взгляд наверх – из светящегося шара в грубой пародии на рождение появилось еще несколько щупалец.

– Кирилл, простите меня! – воскликнула Эуфратия и сильно ударила итератора кулаком в челюсть.

Зиндерманн рухнул в свое кресло, поток слов прекратился, и книга выпала из его рук. Обогнув стол, Киилер подняла итератора на ноги и в этот момент услышала еще один громкий хлопок и что-то очень большое упало на стол.