Ростислав Марченко - Гадюкинский мост

Девятка немецких бомбардировщиков шла с запада клином звеньев без истребительного прикрытия и смотрелась абсолютно безобидно. Ну, для того, кто не видел результаты их бомбежек. Плохо, а я немного надеялся, что их не будет.

Ну, это лирика, что будем делать? Отбиваться – это понятно. Только чем? Бронетранспортер с его «Кордом» это замечательно, благо после эвакуации тяжело контуженного Белявского к Петренко я приказал ему замаскироваться на опушке за болотцем и взять на себя ПВО опорного пункта, «Печенеги» с автоматами против пикировщиков не пляшут, но зато позволяют бойцам не остаться наедине со своим страхом, основной вопрос в том, стоит ли привлекать БМД Егорова. В этот раз она в стороне, радиолокатора, на ней не стоит, так что, как бы ни нахваливали СУО машины производители, по эффективности стрельбы по воздушным целям, сравнивая БМД-4 с «Шилкой», позволю себе для данной ситуации им не поверить. Тридцатимиллиметровая 2А72, конечно, лучше «Корда», но не более того.

На высотах мы сидим в окопах, так что с поражением нас авиабомбами не всё так однозначно, а вот демаскировавшую себя машину Егорова в принципе и потерять недолго, а она, увы, это не почти бесполезный бронетранспортер в противовоздушной засаде – особенно если вслед за юнкерсами танки появятся. В этом случае придется с пункта боепитания одну из машин срочно снимать, причем без вариантов. С другой стороны, как бы нас без него тут вместе с БТР-Д не похоронили. Пятисотки-двухсотпятидесятки под фюзеляжем – это ой как много, немцам останется только крестик поверху поставить.

– Взвод! Приготовиться к бою! Пикировщики противника! Без команды огня не открывать! Сигнал к открытию огня – короткая автоматная очередь! – Не то что бы я надеялся, что ни у кого не выдержат нервы открыть огонь без команды по падающему на тебя бомбардировщику, но как командиру подразделения следовало держать фасон.

– Граб Два! Ты – огонь по готовности! Лови их на выводе после сброса бомб, в лоб не стреляй. Расстреляешь ленту, вставай на ход, меняй позицию. Будет на тебя второй заход – не стой, стреляй вдогон по концевому. Понял меня?

– Топор Десять – Грабу Два. Вас понял. После демаскировки засады не стоять, при заходе на меня с места вести огонь по концевому. Прием.

Якунинский пулемётчик прямо заиграл новыми красками, из него вырисовывался очень толковый сержант.

– Тридцатый, Егоров, слышишь меня?

– Топор Десять, Тридцатый на связи.

– Веди заградительный огонь с опушки, корректировка – по трассе. Зайдут на тебя – на месте не стоять, переходить на огонь с ходу.

– Принято, Топор Десять. Но мысль такая есть…

– Думаю тут я, Егоров! Твоё дело выполнять!

Девятка Ju-87 над нашей головой тем временем разворачивалась в круг, вот-вот из нее вниз должен был пойти первый пикировщик. Я, нервно сжимая автомат с уже выключенным предохранителем, огляделся по сторонам и… поймал приступ бешенства. БМД Егорова выезжала на пшеничное поле, раскинувшееся за идущим вдоль леса просёлком.

– Егоров, почему нарушил мой приказ, у тебя во рту зубам тесно?

– Извини, Десятый, но идея сидеть под бомбами не лучшая. Собьем мы кого или не собьем, но всех вас на высоте крупнокалиберные бомбы точно похоронят. А так я на себя их отвлеку. Если все живы останемся, даже приму любое наказание, товарищ гвардии лейтенант! – Сержант явно ухмылялся. В его ситуации любые угрозы действительно смотрелись глупо.

Сволочь! Но беситься о поступке Егорова было некогда, с ним разобраться можно будет и потом, если, конечно, мы оба останемся живы и у меня не будет благодушного настроения, поскольку по факту он был прав – мы тут вовсе не в дотах сидим, и бомбовая загрузка девяти юнкерсов на десять бойцов – это совсем не то, что вменяемый человек хочет испытать на своей шкуре.

И если откровенно сказать, то при всем попирании Егоровым дисциплины мне всё равно было приятно. Он и его экипаж, если не шли на самопожертвование, то без приказа рисковали жизнью ради товарищей, нивелируя ошибку вышестоящего начальника. Рациональное зерно в его рассуждениях более чем присутствовало.

Над головой тем временем сорвался вниз первый немецкий пикировщик.

Первое звено немецкой девятки, тем не менее, на машину Егорова не отреагировало. Самолеты один за другим нырнули в отвесное пикирование в направлении высоты 44,8, как оказалось, выцеливая именно мой окопчик. Сказать, что пикирующий прямо на голову юнкерс пробирал до печенок, это ничего не сказать. Не знаю, кто первым не выдержал и открыл огонь, я или кто-то из бойцов рядом, всё, что запомнил, прежде чем землю вокруг всколыхнули взрывы, это все увеличивающийся и увеличивающийся в размерах Ju-87 и трясущийся от непрерывной очереди автомат в моих руках.